И уходит.

Опять вздыхаю. А затем тупо смотрю в одну точку и молчу. Такое создается впечатление, что Всетворец мне не позволяет жить своей жизнью. Нет, в судьбу верить я отказываюсь, но эта закономерность начинает доставать. Вот и что делать? Вспоминаю то время, когда мне было пятнадцать лет. Ужаснейшая пора. Да я тут года три с лишнем проторчал! Опять эти каменно-кислые рожи и безразличные голоса. Каждый день, каждый день…

Бежать надо бы. Неужели у меня не хватит сил сорвать те замки?

Но для начала нужно все-таки получить хоть какую-то одежду. Конечно, понимаю, что криккенерам все равно одет ли я или раздет, но мне самому не шибко приятно. Да, и холодновато.

– К делу вынужден вернуться я! – И опять в зал входит Эйрефор. – Задорно. Мусор всякий валяется, кумекаю, дескать обронил кто-то. Ан нет. Бишь тоби с письмецом конверт. Предназначена посылка сия тебе, – я с недоумением и неодобрением смотрю на мертвяка. Он восклицает. – Обижаешь, светозарный, обижаешь. Бишь тоби да не читывал я, не читывал, покоен будь, – подходит ко мне и вручает конверт. – Твоему отправителю привет мой передавай, – поворачивается, затем уходит. А потом прибавляет, – и равно все и все равно, что не знаю я его!

– Знать бы мне, привет кому мне передать, – говорю вслух. Снова конверт. Только тут уже написано лишь два слова: «Мастеру Аллариану.» То бишь мне. И действительно, отправитель не указан.

Можно пока и почитать, не думаю, что займет слишком много времени. А потом нужно все-таки поискать одежку.

– Как все отвратительно, – проговорил про себя Аллариан, держа бокал вина в руке. Его одолевали сомнения относительно того, стоит ли ему пить или сохранить рассудок чистым. Рыжеволосый про себя отмечал, что ему бы хотелось упиться в самый хлам, но все же надо не терять лицо, поэтому он вытянул руку и с сожалением медленно вылил содержимое прямо с утеса на коричневые скалы, больше похожие на гнилые акульи зубы.

Он стоял на обрыве утеса, на котором располагался реставрированный Белый замок. Недалеко от юноши проходило, скромное, по меркам столицы мира, торжество. Свадьбу решили отмечать прямо на свежем воздухе, благо погода и сезон позволяли это.

Замок был спроектирован таким образом, что располагался прямо на самом обрыве, делая его неприступной крепостью, к которой лишь вел большой цепной мост. Но замок занимал не все пространство, а оставался небольшой кусок суши, где был устроен открытый внутренний двор, обращенный на море. Во времена черно-белой войны часть стены черного замка была разрушена со стороны прибрежных скал, и Сильверин решил так все и оставить, устроив такой вот каменный сад. И поставив магический барьер, чтобы никто ненароком не свалился в бушующие воды.

Пол устилали белоснежные и сияющие плиты, сделанные из известняка, стены в этой части замка были покрыты объемными панелями со стилизованными изображениями желтого светила, под которым происходила битва, и побеждали люди, окруженные ореолом света, в то время как побежденным были приделаны уродливые рога. Также над полом располагался навес, по которому струилась светло-зеленая лоза с ослепительно сверкающими цветами, которая держалась на изящных колоннах в виде очень худеньких девушек, сделанных из сияющего, с блеклыми прожилками, мрамора. Рядом с богатой дверью располагался не менее богатый стол со множеством блюд и закусок, но здешнюю искушенную публику это не удивляло. Также тут было пару не менее помпезных беседок с живой изгородью.

Гостей было не так уж много, опять же по меркам столицы, но в этот раз на них не было цветных накидок, как на Алейрэне, а все они были облачены в разнообразную строгую, но и в то же время богато украшенную одежду. Тогда это было модно. Принадлежность к тому или иному дому можно было определить по разнообразным цветным вставкам на одежде. Все что-то бурно обсуждали и веселились, а может даже и плели заговоры, но не показывали виду, и казалось, что никто не замечал рыжеволосого молодого человека, стоящего совсем на краю и размышляющего о чем-то с грустным лицом.