– Использовал.

– Пятнадцать баллов. Теперь о модернизации. Вот здесь, Вовизация моя, в инструкции сказано: «К числу новейших модернизационных методов в первую очередь относится гибкое внедрение экологических компонентов обучения во всю парадигму профессиональных компетенций».

– Ничего не понял. Полная хрень с луком…

– Это значит, Вовалка-непонимался моя, что о чем бы ты ни рассказывал в своих заплесневелых советских лекциях, ты должен обязательно, чурочка моя, упомянуть экологию, зеленое движение и все такое… И тогда все твои пещерные, ретроградные, узколобые, гнилостно-ригидные лекции станут современными и прогрессивными.

– Как же я упомяну экологию, если я рассказываю, например, о татаро-монгольском иге?

– А что, татаро-монгольское иго не причинило вреда экологии?

– Может, и причинило. Откуда я знаю.

– А ты скажи, что причинило, и получишь двадцать пять баллов.

– Может быть, мне в связи с татро-монгольским игом еще и про Туборг рассказать?

– Какой еще Туборг?

– Ну, эта косомордая шведская чувырла…

– Грета Тунберг?

– Во-во.

– Я ему об экологии, а он опять про пиво «Жигулёвское». Ладно. Понимаю. Жарко. Ты, Вовология, упоминал когда-нибудь в своих лекциях о Грете Тунберг?

– Нет, свят-свят-свят! – я на всякий случай трижды перекрестился.

– Ладно. Зададим вопрос иначе. Сколько раз в течение твоих лекций и семинаров ты, Вовунберг, упоминал а) о глобальном потеплении, б) о проблеме утилизации пластиковых отходов, в) о Грете Тунберг?

– А сколько надо?

– Пять раз – а), пять раз – б), пять раз – в).

– Все так и было, командир. А, бэ, вэ. Ровно по пять раз. Грета Тунберг заявила, что татаро-монголы сжигали города, способствуя глобальному потеплению климата, и варварски оставляли после себя множество неутилизированных пластиковых отходов.

– Отлично. Двадцать пять баллов помножить на три будет семьдесят пять… Растем. Давай дальше…

Мы сидели за моим отчетом еще около четырех часов. Я уже полностью и безоговорочно смирился с идиотизмом происходящего и беспрекословно подчинялся приказаниям-рекомендациям жены.

В результате я получил целых две тысячи семьсот баллов. Вместо полагающихся всего лишь шестисот пятидесяти, перевыполнив план, считай, в четыре раза. Теперь меня точно переизберут!

Поздно вечером, пошатываясь от усталости, я пошел кормить наших кошек – Савву и Мусю.

Пока я им накладывал корм, кошки внимательно смотрели на меня своими четырьмя алчными крыжовниками и, как им и полагается, жадно мяукали.

– Кто мяукнет меньше десяти раз, получит семь баллов, – бормотал я. – Кто мяукнет больше десяти раз, получит двенадцать баллов.

Почему семь и двенадцать? А не три и девять или шесть и одиннадцать? Неясно. Логика такая же, как и у чиновников от образования.

Савва, мяукнув восемь раз, получил семь баллов. Муся, мяукнув двадцать девять, – двенадцать.

Затем кошки стали, пардон, жрать. Слова «есть» или «кушать» тут неуместны. Повторяю: Кошки Стали Жрать.

– Кто сожрет корм меньше, чем за минуту, получит четыре целых восемь десятых балла, – министерски бубнил я. – Кто сожрет корм больше, чем за минуту, получит две целых семь десятых балла.

И Савва и Муся получили свои твердые четыре целых восемь десятых, сожрав одновременно все за двенадцать секунд.

Я лег в кровать и прошептал почти уже в изнеможении:

– Кс-кс… Кошки! Кто ляжет мне на живот, получит десять баллов. Кто ляжет мимо меня – пять.

Первым примчался, дочавкивая корм, и лег мне на живот Савва. И получил десять. Муся легла в ногах и получила пять.

Уже совсем засыпающая жена сквозь сон спросила:

– Кошки, а вы знаете, кто такая Грета Тунберг?