– Нельзя игнорировать дьявола, брат, – ответил Бантинг.

Вероятно, Бантинг был фанатиком, но многие люди разделяли его опасения. «Более всего протестанты в Северной Ирландии боятся того, что католики задавят их», – говорил в тот год Теренс О’Нейл, премьер-министр автономного британского правительства в Северной Ирландии. Что он имел в виду, не вполне ясно, ведь протестанты в конечном итоге превосходили католиков по численности, да и Лондон всегда бы пришел на помощь. Многие на английском «материке», казалось, имели смутное представление о непокорной провинции у берегов Шотландии; другие были бы рады отпустить Северную Ирландию. Как ни крути, Британия десятилетиями угнетала колонии. Как сказал тогда один английский журналист, юнионисты в Северной Ирландии были «обществом более британским, чем сами британцы в отношении того, до чего самой Британии вообще не было дела». «Лоялисты» – так называли особенно ревностных юнионистов – были склонны видеть в себе последних защитников национальной идентичности, находящейся под угрозой исчезновения. Как писал Редьярд Киплинг в стихотворении «Ольстер» в 1912 году:

Но у Майора Бантинга имелись куда более личные причины бояться этого марша. Среди оборванных демонстрантов, распевающих песни хиппи и несущих плакаты с требованием прав, шел и его собственный сын. Студент из Квинс, молодой человек с густыми бакенбардами, Ронни Бантинг втянулся в радикальную политику летом 1968 года. Он едва ли был единственным протестантом среди марширующих. Напротив, у протестантов существует давняя традиция, связанная с признанием независимости Ирландии. Один из героев ирландского республиканизма, Вольф Тон, возглавивший в 1798 году серьезное восстание против британского правления, исповедовал протестантство. Но Ронни явно был единственным участником марша, чей отец яростно занимался созданием контрпротеста и возглавлял собственную группу лоялистов, оскорбляющих католиков и выкрикивающих в мегафон обидные лозунги. «Отец сам себя дураком выставляет», – ворчал Ронни, которому было неудобно перед друзьями. Но такое публичное противостояние, казалось, только усиливало решимость и отца, и сына.

Как и сестры Прайс, Ронни Бантинг вступил в «Народную демократию». На одном из собраний он говорил, что лучше бы не идти маршем к Дерри, потому что велика вероятность того, что «добром это не кончится». Полиция жестоко подавила несколько прежних протестных акций. Северная Ирландия – не самое удачное место для свободного выражения взглядов. Из опасения мятежа католиков еще во времена разделения вышел Акт о чрезвычайных полномочиях, который устанавливал постоянное чрезвычайное положение в стране: правительство могло запрещать митинги и определенные типы речей; оно имело право разыскивать и арестовывать людей без ордера, а также бросать их в тюрьмы без суда и следствия. Королевские констебли Ольстера были почти исключительно протестантами, а кроме того, в состав этой организации входило нерегулярное подразделение, известное как спецподразделение В, состоящее из вооруженных юнионистов, часто резко настроенных против католиков. Один из его давних служащих так описывал набор в спецподразделение В: «Мне нужны мужчины, и чем они моложе и свирепее, тем лучше».

В то время как марш продвигался по загородной местности, его участники заходили в протестантские деревни, считавшиеся оплотом юнионистов. Всякий раз, когда это случалось, откуда-то появлялись местные мужчины, вооруженные палками. Они преграждали студентам путь, и отряд полицейских, сопровождавших марш, заставлял молодых людей идти в обход той или иной деревни. Кое-кто из приспешников майора Бантинга шел вместе с демонстрантами и насмехался над ними. Один из них нес ламбег – большой барабан, который ассоциируется с традициями юнионистов, – и его зловещий стук эхом разносился по зеленым холмам и небольшим деревушкам, собирая новых противников католического марша.