– Да хрен там с два.

– Буду расценивать это как «вполне вероятно».

– Да пошло все в задницу.

– Может, помочь? – Алекс кивнул на рубашку, которую Ди-Ди смогла снять только наполовину, а точнее, только высвободила здоровую руку.

– Давай.

Алекс расстегнул верхнюю пуговицу и медленно стал спускаться ниже. Были времена, когда Алекс, неспешно и со знанием дела раздевал ее прямо перед этим зеркалом, а у нее тряслись коленки и перехватывало дыхание. Сейчас же она ощущала себя скорее неуклюжей.

Скорее даже не так – разбитой, слабой и бесполезной развалиной. Это хуже, чем неуклюжесть. Неуклюжесть – это уже прогресс.

Алекс снял с жены рубашку, расстегнул сзади бюстгальтер. Аккуратно снимая его, он нечаянно коснулся ее левой руки. Всего лишь легкое прикосновение, а Ди-Ди зашипела так, словно все ее существо внезапно вспыхнуло дикой болью.

Виновато посмотрев на супругу, Алекс принялся расстегивать штаны. Их оказалось снимать куда проще. И вот она, финишная прямая. Остались только носки и трусики.

Алекс включил воду и поддержал Ди-Ди под локоть, помогая забраться в душевую. Затем разделся сам и присоединился к ней в тесной кабинке. И опять-таки, всего пару месяцев назад все это могло выглядеть очень эротично, сейчас же это была прелюдия к жуткой агонии, которую Ди-Ди придется испытать через несколько секунд.

Она сама намочила голову, но чтобы нанести и смыть шампунь, требовалась помощь Алекса. Не выключая воду, он помог ей выбраться из кабинки и накинул на плечи огромное полотенце. Ди-Ди, как двухлетний ребенок, ждала, пока ее «папочка» помоется сам и поможет ей наконец вытереться.

В первую очередь Алекс принялся вытирать ее, эдакий рыцарский акт самопожертвования, вынуждавший его мокрого дрожать от холода. Ди-Ди должна испытывать благодарность, должна радоваться, что у нее такой нежный и заботливый муж, должна понимать, насколько ей повезло, что он у нее есть.

Но она по большей части чувствовала только боль, злость и разочарование. А хуже всего то, что Алекс это понимал. Тем не менее он тщательно вытирал жену, не обращая внимания на черную неблагодарность и поднимающуюся волну бессильной ярости.

– Ты бы сделала для меня то же самое, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку.

– Вот уж вряд ли. Чего во мне точно нет, так это человечности.

– Неправда. Я видел вас сегодня с Джеком, помнишь? Можешь строить из себя железную леди перед другими, но я-то знаю, какая ты на самом деле.

– Новый психиатр уверяет, что я потеряла свое истинное «Я», и теперь моим мозгом руководит кучка психов.

– А что ты сама думаешь по этому поводу?

– Это все гребаный Мелвин, – прошептала Ди-Ди, и ее голос звучал по-другому, не как всегда. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Все будет хорошо. Ты скоро поправишься. – Алекс поцеловал ее в лоб.

– Не ври мне. Ты же сам говорил, что я могу врать себе, но не тебе. Вот так же и с тобой. Я подслушала разговор врачей. Мой доктор сказал, что рука, возможно, полностью так и не восстановится. Да я и сама прошла достаточное количество сеансов физиотерапии, чтобы это понять. Если я не восстановлюсь, то больше никогда не смогу выйти на службу. Ты можешь представить, что я буду целыми днями сидеть дома? Вести хозяйство, ездить за покупками в семейном минивэне?

– Ты скоро поправишься, поверь.

– Хватит врать!

– Я и не вру. Я знаю тебя, Ди-Ди. Так или иначе, ты найдешь выход, ты справишься, и все будет хорошо. И знаешь, как я это понял?

– Как?

– Тебя еще не восстановили на службе, а ты уже собираешься на место преступления, чтобы помочь в поимке преступника. Ну же, Ди-Ди, хватит думать о плохом. Вместо того чтобы стоять и спорить, мы бы давно уже могли надеть рубашку поверх этого милого плечика. Как, говоришь, зовут парня, который в нем живет?