Лиза позвонила в шесть утра. И Кате хватило одного взгляда, чтобы понять, что все плохо. Не плохо в штатном режиме, когда можно сделать так, чтобы стало чуть-чуть получше, а плохо почти непоправимо.

– Они сказали, что время на исходе, все хуже, чем казалось. – Лиза говорила быстро, словно боялась, что Катя не даст ей договорить или она сама не сможет сказать то, что нужно. – Катя, я спросила, сколько времени у нас осталось. Я спросила, сколько осталось моему ребенку! Понимаешь?.. Мы же с тобой уже почти справились, почти собрали, а они сказали, что этого мало. Всего мало, Катя! И времени мало! И денег! Ему нужна другая операция, сложнее и дороже… Что мне делать? – Лиза расплакалась. Она научилась плакать тихо, совсем беззвучно, чтобы не пугать слезами Дениску. Катя тоже так умела.

– Не плачь, – сказала она шепотом, – Лиза, не плачь.

– А из Мюнхенской клиники пришел ответ на запрос. Они готовы нас принять, после стабилизации Денискиного состояния. И операцию все еще готовы провести. Но цена, Катя… это уже совсем другая цена! Катя, что мне делать? Мы же все продали, все, что только можно было. А кредит мне не дадут…

– Лиза, не плачь, пожалуйста. Как он сейчас?

– Ночью было очень плохо, сейчас его стабилизировали. Что ты хочешь сделать, Катя? Даже если ты сейчас вернешься, это ничего не изменит. Я простить себе не могу, что тянула. Надо было раньше… Не стоило надеяться, нужно было готовиться к самому худшему… Но они ведь говорили, что время еще есть, а теперь оказывается, что времени почти нет, а мы не готовы, у нас нет таких денег. Катя, я позвонила его отцу. Подумала, столько времени прошло, ведь люди же меняются, правда? Он не стал со мной даже разговаривать, просто повесил трубку. – Лиза вытерла мокрое лицо, а потом сказала с какой-то отчаянной решимостью. – Мне пора, я только на несколько минут заскочила, за вещами и тебе позвонить.

– Я найду деньги, – сказала Катя. – Я знаю, где их можно взять. Есть один вариант.

Конец ознакомительного фрагмента.