Амадео озадаченно переглянулся с Даниэлем.

– Не принимает? Всех или только меня?

– Насчет вас было отдано особое распоряжение, – прогрохотал охранник. – Запрещено впускать. Прошу прощения.

– Ладно, – не стал спорить Амадео и вернулся к машине.

– Почему? Что случилось? – Даниэль нетерпеливо подпрыгивал, ежась от холода. – Вы же говорили, что у вас теплые отношения, да я и сам много раз видел, как вы разговаривали…

– Понятия не имею. – Амадео хмурился, разглядывая темные окна особняка. – Есть один вариант, но он мне совершенно не нравится.

– Опять Себастьян?! – вытаращился Даниэль. – Но зачем ему? Чего ему надо от мадам Альварес?

– «Рука Бога» уже много лет за ним охотится. – Амадео включил «дворники», тут же размазавшие мокрый снег по стеклу. – Но не могу представить, чтобы он беспрепятственно вошел к ней в дом…

– Разве что ему помогла Бьянка! Вы же говорили, что они в сговоре.

Амадео одобрительно глянул на ученика.

– Молодец. Ставлю на то, что Бьянка их познакомила. Но это опять же возвращает нас к вопросу: зачем? Что нужно Себастьяну от Марии Альварес?

– Ну… запугать, – предположил Даниэль. – Чтобы больше за ним не охотилась. Наверное.

– О нет. – Амадео помотал головой. Волосы упали на лицо, и он резким движением откинул их назад. – Она никогда не отступилась бы от такой лакомой цели. Нет, тут что-то другое.

– Настолько другое, что она даже отказывается встречаться с вами? – Даниэль затеребил кудряшки. – Ничего не понятно, но очень интересно.

– Настолько интересно, что мне захотелось кое-что проверить. – Выехав с территории «Райского сада», Амадео вдавил педаль газа в пол.

Себастьян проснулся поздно.

Остатки сна еще витали под потолком спальни. Он лежал и смотрел, как они кружатся в безумном танце, то переплетаясь, то разлетаясь в разные стороны. Иногда они образовывали прихотливые узоры, в которых ему чудились образы далекого прошлого.

Карточные столы в полумраке курильни. Дымок марихуаны призраком стелется под потолком, изредка спускаясь вниз, чтобы влететь в ноздри какого-нибудь игрока. Шелест купюр – тут в баккара редко играют с фишками. Карты с мягким звуком шлепаются на сукно. Восторженный крик победителя. Стон проигравшего…

Его собственный стон.

Себастьян вздрогнул. Надо же, снова задремал… Пора вставать, иначе грезы унесут его туда, откуда нет возврата.

Откинув одеяло, он поднялся и потянулся за телефоном. Оповещение: в десять планируется приемка товара. Он бросил взгляд на часы. Половина девятого. Сокрушенно покачал головой – по пальцам можно пересчитать дни, когда он вставал так поздно. Следует поторопиться.

Холодный душ облегчения не принес – в голове все еще теснились призраки. Тщательно растершись полотенцем, он зачесал волосы назад и уставился на свое отражение.

Из зеркала на него смотрел мужчина, чей взгляд следовало бы поместить в толковом словаре под определением «мертвый». Потухшие много лет назад глаза глядели холодными камушками, губы были сжаты в тонкую линию, уголки опущены, как у грустного клоуна. Между бровей залегла глубокая складка.

Прошла минута, затем другая. Себастьян продолжал изучать собственное лицо, казавшееся ему чужим. Но вот уголки губ дрогнули и начали подниматься. Вскоре легкая полуулыбка появилась на губах, резко контрастируя с мертвыми глазами. Складка на лбу разгладилась так, что и следа не осталось. Еще одно небольшое усилие – и взгляд потеплел, в него вернулась жизнь. Или, точнее сказать – ее иллюзия.

Себастьян удовлетворенно оторвался от зеркала. Эту маску он использовал каждый день вот уже восемь лет. Она прилегала плотно, будто только и ждала момента оживить горестную статую, вернуть ей былое величие и красоту. Окружающих одурачить легко. Достаточно сделать счастливое лицо.