Через три дня после встречи с тинэйджером-посланни-ком Белоусову удалось скупить тридцать килограммов золота пятьсот восемьдесят пятой пробы. Подпольные торговцы на рынке во многих окрестных городах баснословно нагрели руки, сбыв самый залежалый лом. Золото взлетело в цене. По ценам черного рынка Белоусов должен был своим поставщикам триста килограммов, но Олег собирался поторговаться и сойтись с ними на ста.

Жарким летним вечером (звонить днем новым друзьям не поднималась рука) Белоусов вновь заперся в кабинете и снял трубку со зловещего пластмассового телефона. Исполняющему обязанности директора «Барса» казалось, что даже в самую сухую жару трубка остается холодной и от нее веет сыростью.

В трубке долго молчали, потом раздалось покашливание.

– Я по поводу золота, – сообщил Белоусов. – И собак…

– Собрал уже золото? – спросил на другом конце голос, лишенный всяческих интонаций.

– Не все, но собрал. Изделия, монеты, слитки. Тридцать килограммов.

– Ты нас за дураков не держи. Что нам твои тридцать килограммов?

– Товар дорожает. Думаю, ста килограммов вам должно хватить.

– Сто – мало, – сообщил голос. – Сто пятнадцать. Одна мерная мера. Знаем, конечно, что деньги ты воруешь, да только и тебе жить надо… – Собеседник Белоусова впервые за весь разговор мерзко хихикнул.

– Через неделю будет, – пообещал Белоусов, воодушевленный успехом. – Вы курьера пришлете?

– Жирно тебе будет – каждый раз курьера присылать. Дорого. Транспортные расходы высоки. А все, что собрал, чтобы к рукам не прилипло, сегодня же и отдашь.

– Кому я отдам, если курьера не будет? – удивился Белоусов. Внутренне он похолодел – может быть, какая-то тварь внедрена в «Барс» и все время следит за ним?

– Отдашь, – прогнусил голос. – Пойдешь на старое кладбище, что в Железнодорожном районе. Найдешь там могилу Льва Михайловича Савельева – большой черный памятник. Рядом с ней – заброшенная могилка. Вот в нее на глубину и закопаешь золотишко… Чем глубже, тем лучше. Самое меньшее – на три штыка, чтобы собаки не разрыли. Собаки есть до золота охочие – страсть…

Белоусов белиберду про собак пропустил мимо ушей. Его передернуло.

– Это обязательно? Упрут золото с кладбища. Там бомжи отираются, у них святого ничего нет.

– О бомжах не будем, – проскрипел голос. – У некоторых из них святого больше, чем у тебя. А за сохранность не беспокойся. Как в земле золото окажется, мы за него в ответе. Ты, главное, донеси. А тогда и об охране поговорить можно будет. Слышно, кто-то под наш проект копает. Так что поможем мы тебе. Ну, давай, ждем.

Трубка глухо замолчала.

Увидев мутантов, неспешно направляющихся к нему, Кравчук поспешно вскинул в их сторону трубку, отобранную у поверженного врага. Он нашел спусковой крючок и полагал, что сможет применить неизвестное оружие. Потеха, конечно, будет, если на нем есть предохранитель или если оно не заряжено. Но на этот случай имеется верный обрезок трубы. Появившиеся из-за откоса твари, похоже, не были вооружены.

– Стой где стоишь! – крикнул Кравчук. Хотел крикнуть грозно, но получилось сипловато, жалко.

Можно было, конечно, стрелять сразу. Но дерни за крючок – а ружье не выстрелит? Тут твари на него и накинутся. А если они здесь вообще не одни? Владимир Петрович решил блефовать.

Мутанты, которые и до того были не слишком резвы, остановились как вкопанные, а потом их суставчатые ножки подогнулись и они распростерлись на земле, уткнувшись цилиндрообразными головами в мох.

– Выражаем покорность, сильный – могучий – властный, – послышался как бы издалека голос. – Не делай нам плохого. Мы отверженные – проклятые – изгнанные.