Страх прошёл, и Нильс понемногу успокоился, твёрдо уверившись, что нас оставят в живых. В двенадцать и я б пришёл к подобному выводу, но в тридцать шесть становишься умнее.

От скуки Нильс мерил комнату, валялся на полу, барабаня ногами по стене. В одних трусах он казался жалким и беспомощным, впрочем, майка на мне висела как на деревенском алкоголике, и я тоже выбивался из стереотипа космического фермера.

Мы поспали два раза, из чего я сделал выводы, что нас держат уже вторые сутки. Однажды, проснувшись, бросив короткий взгляд на сына, спавшего отныне только на полу, я захотел кофе. Пожалуй, горечь от потери такого вкусного напитка затмила даже горечь от потери всей планеты, признаюсь со стыдом.

Я осмотрел карцер, в надежде обнаружить видеокамеры, но ничего похожего не нашёл. Только кругляшки, светящиеся в углублениях под потолком. Если гуманоиды и следили за нами, то каким-то особенным способом.

Кормили нас редко, но странными веществами, от которых потом долго не хотелось есть. Я старался обнаружить языком хоть один земной вкус, но тщетно. Находил лишь эквиваленты.

Когда стена в очередной раз отъехала, я ожидал новой порции еды, но один и тот же гуманоид, появлявшийся на пороге, оказался без тарелок.

– Вставайте и следуйте за мной, – сказал он.

Нас вывели в ослепляющую прожектором темноту. На фоне света чернели силуэты трёх гуманоидов.

– Следуйте за мной, – произнёс другой голос, и один из силуэтов направился от стены.

Нас повели вперёд. Вслепую. Проклятый прожектор всегда держался перед лицом. Нильс потирал плечи, отчего казался ещё беззащитнее. Я хотел было попросить одежду, но страх отговорил меня от этой затеи.

– Остановитесь! – произнёс голос через несколько минут.

Прожектор разъехался в разные стороны, разделившись на две части, и перед нами предстала бежевая стена, возле которой, засунув руки за спину, выстроился отряд гуманоидов.

Это расстрельный отряд, – мелькнуло в голове, и я взмолился, чтобы всё произошло быстро.

Между шеренгой и нами вышел серый человечек с передатчиком у рта. Инопланетяне, выстроившиеся в ряд словно свечки, казались столь холодными, что по коже бежали мурашки. Новый гуманоид поднял аппарат с лампочкой-звёздочкой на верхушке и бесстрастно сказал:

– Смотрите на свет.

Сейчас нас вырубят как в фильме Люди в Чёрном. Аппарат действительно вспыхнул, но сознание не отключилось. Вокруг погас мир.

Меня обхватило несколько тёплых ладоней с длинными пальцами. Так неожиданно, что я даже тихо вскрикнул. Ладони мягко надавили на горбушку, приказывая двигаться вперёд. Я, осторожно ступая, повиновался. Через несколько шагов пол накренился вверх, и в нос ударила струя свежего воздуха. Ещё пара шагов, и я ступал босыми ногами по голой земле. В ушах завывал ветер. Судя по его невеликой силе, мы находились на большом открытом пространстве.

Через несколько метров я оказался внутри маленького помещения. Меня мягкими жестами попросили сесть. Через секунду кто-то опустился рядом. Может, Нильс, а может и гуманоид. Я решил помолчать.

Хлопок. Звуки извне стали заметно глуше, – закрыли дверь. Где я? Кто здесь? Сколько нас? Я почувствовал движение. Мы куда-то едем или летим. Справа услышал тоненький голос Нильса:

– Пап, я ничего не вижу.

– Я тоже, – ответил я.

– Они ослепили нас навсегда?

– Не знаю. Может, это их вариант чёрной повязки на глаза, чтобы мы не знали дороги. – Выждав немного, я чуть прикрикнул: – Эй, здесь кто-нибудь есть?!

Но в ответ раздавались лишь гул двигателей под полом. Машина двигалась плавно, как по маслу, без единой малейшей встряски. Полагаю, мы летим.