– Я думаю, у меня только один вопрос, – говорю. – Объясните, что происходит?

Гуманоид опять помолчал, потом заговорил:

– Вы на нашей планете. Название вам ничего не скажет. В вашем словаре нет аналогов, поэтому аппарат не переведёт. Вам не нужно знать название нашей планеты для комфортного общения. Я также не могу сказать название нашей расы, но в вашем языке есть аналогия. Вы можете называть нас гуманоидами. Ваш статус пока: заключённые. Результат нашей разведки на место вашей планеты переведёт вас в другой статус.

Нильс вздохнул и отставил пустую тарелку.

– Спасибо, – вдруг сказал он, робко подняв взгляд на гуманоида. – Было очень вкусно.

Я не доел, но тоже отставил блюдо.

– Продолжайте, – прошу.

Гуманоид протянул руки и забрал тарелки обратно.

– Я передал основную информацию для заключенных. Если вас переведут в статус гостей, я открою больше информации. Но для этого наша разведка должна найти на орбите больше выживших людей.

– Погодите, вы предполагаете обнаружить кого-то в живых после того фейерверка, который вы устроили? – спросил я.

– На орбите Земли пребывало ежедневно около пяти тысяч землян, по нашим наблюдениям. Взрывная волна достигала большинство ферм, но есть уцелевшие. Купол всех ферм и обшивка всех спутников и кораблей должна была треснуть, по нашим расчетам. Уничтожение Земли должно было занять десять минут. После нападения не должно было остаться ни одного живого землянина, по нашим расчётам. – Гуманоид замолчал как бы выжидающе глядя то на меня, то на Нильса.

– Ииии? – Я жестом попросил его продолжить.

– Но вы живы, – сказал гуманоид. – Значит существовала погрешность. Мы должны убедиться, что погрешность не столь велика, чтобы оставить в живых много людей.

– Если вы обнаружите других людей, что вы будете с ними делать? – спросил я.

– Привезём сюда, – ответил гуманоид. – И переведём вашу расу в статус гостей.

– А если вы больше никого не найдёте? – спрашиваю. – Если по счастливой случайности, в живых остались только я и мой сын, что тогда с нами будем?

– Вы представители одного пола, к тому же вы – кровные родственники. Вы не имеете ни малейшего шанса продолжить свой род. Мы уничтожим вас, – бесстрастно ответил гуманоид.

Швы порвались.

Последние события происходили так стремительно, что не оставляли места воспоминаниям, сожалениям, печали. Прошлое, пустота, осознание стояли обособленным кружком, глядели на взрыв Земли, на наше с сыном маленькое скитание в вакууме, на заключение у неизвестной расы инопланетян, и будто боялись притронуться ко мне с немым вопросом в глазах: ты посмотри что делается-то?

Оставив меня и Нильса в камере одних, вынеся нам вердикт, гуманоиды подарили воспоминаниям простор. И первая, кто потревожил мой сон, пришла Римма.

Успокоив мальчика, который постоянно вопрошал, что делать, если остальных людей на орбите не найдут, я отцепил с шеи вязаные жёлуди и просто мял их, иногда поднося к носу, закрывая глаза и поглубже вдыхая. Дом. В маленьком комочке пряжи, коротком вдохе за секунду сооружались стены, покрытые бежевыми обоями, маленький альков, в котором у нас стояла кровать. Я видел не крошечный коттедж, который построил десять лет назад. Перед глазами всплывала квартира. Не первая съёмная, а промежуточная, наша которую мы с Риммой гордо купили на собственные деньги, не залезая в долг к её богатым родителям или в кредит у банка.

Когда риэлтор показывал нам пятые апартаменты, отчаявшимся голосом зомби констатируя: ванна, душ, прихожая, – мы увидели глубокий альков в комнате. Я ещё подумал, что в нём аккуратно может поместиться двуспальная кровать. А когда посмотрел на жену, по жадному взгляду понял, что она думает о том же.