Иван Иванович молчал. Он не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Что так бывает? Что жизнь, она всякая? Да и чувствовал он, чудовищу не нужны его сочувственные реплики.

Вдруг он понял, что нужно сделать.

– Слушай! – воскликнул Иван Иванович. – Очень далеко отсюда есть звезда, которой надоело жить. Она погасла. А я зажгу ее. Для тебя. Я умею. Ты будешь каждую ночь смотреть на нее, а она на тебя. И вы сможете разговаривать. Хочешь?

– Хочу, – шепнуло чудовище. – Ты правда умеешь?

– Я все умею, – рассмеялся Иван Иванович, – если захочу.

Он расправил крылья и взмыл в темное небо.

А немного позже…

Чудовище смотрело на яркую звезду и улыбалось, а звезда улыбалась чудовищу.

6

Иван Иванович постучал в дверь покосившегося одинокого дома. Дверь с протяжным всхлипом отворилась. Внутри было темно, сыро и запах склепа.

– Эй, – позвал Иван Иванович, – есть кто живой?

– Нет, – ответили из угла.

Иван Иванович попытался оглядеться, но глаза еще не привыкли к темноте. Тогда он достал зажигалку.

– Не смейте! – раздался испуганный крик. – Иначе…

– Хорошо, – согласился Иван Иванович, – не буду. А что иначе?

– Ничего хорошего, – пискнул некто.

– Так я не боюсь, – усмехнулся Иван Иванович.

– А я боюсь. Очень.

– Тогда зачем угрожать? – удивился Иван Иванович

– От страха.

– Хорошая логика.

– Какая есть, – огрызнулся голос

– Пойду я, пожалуй, – сказал Иван Иванович.

– Что? Вот так просто возьмете и уйдете? И ничего не украдете даже? Ни гвоздя?

– А что, должен? – спросил Иван Иванович.

– Нуууу… – замялся некто, – наверное, должны, иначе, зачем приходили?

– Да так… – ответил Иван Иванович, – хотел на ночлег попроситься. Путешествую я. Иногда пешком, иногда на крыльях.

– Расскажите, как это.

– Приятно.

– Страшно, наверное, одному? – голос был полон тихого сочувствия.

– Иногда бывает, – кивнул Иван Иванович.

– Зажгите свет.

Иван Иванович щелкнул зажигалкой. По комнате заплясали тени. Бледный, почти призрачный человек отделился от стены.

– Здравствуйте, – прошелестел он.

– Здравствуйте.

Повисло неловкое молчание, во время которого Иван Иванович изучал комнату.

– У вас тут довольно мило, – соврал он.

– Отвратительно, не делайте вид, что вам нравится, – поморщился призрачный.

– Извините.

– Ничего… Так вы говорите, бывает страшно?

– Как и всем… Блять!

Ивану Ивановичу обожгло пальцы. Зажигалка нагрелась.

Призрачный метнулся в угол.

– Спички есть? Или свечи? – спросил Иван Иванович.

– Нет, – шепнул призрачный человек, – спички опасная вещь, а свечи только ректальные. У меня аптечка хорошая.

Иван Иванович хотел пошутить насчет свечек, но передумал. Что-то подсказывало ему, призрачный не понимает шуток. Никаких.

– Хотите, на улицу выйдем? – предложил Иван Иванович. – Там хорошо, воздух свежий.

– Нет, – быстро ответил человек, – я боюсь. Я всего боюсь. Всегда. Я даже тени собственной боюсь, поэтому и нет ее у меня. Ушла. И зеркала в моем доме мутные. Потому что смотреть в них боюсь.

– Это пиздец какой—то, – Ивану Ивановичу стало грустно. – Нельзя так всю жизнь сидеть.

– Почему? – удивился призрачный. – Я сижу и ничего.

– Так в том то все и дело! Именно ничего, – сказал Иван Иванович, – это и есть страшное.

– Я же говорил, что всего боюсь.

– Так, может, стоит перестать? Взглянуть в зеркало? На улицу выйти?

– Страшно… Вдруг мне не понравится? Или на улице я ногу сломаю?

– Так у вас же аптечка хорошая, – Ивана Ивановича начал раздражать призрачный человек и его тихий грустный голос. – Впрочем, не хотите, как хотите. Пора мне. Прощайте.

– Осторожней там, в путешествиях, – шепнул вслед Ивану Ивановичу призрачный человек. – Делать людям нечего, мотаются непойми куда и зачем.