Это был первый вечер, когда Ирина забыла о том, что осталась одна без мужа и об ужасе, навеянном бабкой с зелеными глазами. Об этом ей думать было некогда, она занялась обустройством Весты у себя в квартире и строительством планов на ее преображении завтрашним днем.

Веста оказалась покладистой девочкой и восприняла предложения Ирины без возражений, будь то, что надо принять душ, одеть модную слегка декольтированную сорочку Линевой. Когда надела ее, и увидела себя в зеркале, маленькую, худенькую, с торчавшей среди кружев тоненькой шеей, она прыснула смехом.

– Классная у вас сорочка Ирина Николаевна, как у королевы, – улыбаясь, сказала она и прошествовала вдоль зеркала поступью важного лица.

Ирина лежавшая на кровати на боку, подставив руку под голову и с улыбкой наблюдавшая за девочкой, тоже не смогла сдержаться и рассмеялась следом за ней. Конечно, девочка выглядела уморительно в ее одежде, но она также заметила, что кружева придали ее чертам лица четкость, и они были очень приятны и красивы.

Ирина вскочила с кровати и подошла к девочке, крутившейся перед зеркалом и видимо самой заметившей свое преображение, несмотря на уродовавшую ее оправу очков, и блистания скобы, во время улыбки.

– Постой-ка, Веста, – сказала она, не обращая внимания, что при звучании своего имени, девочка поморщилась, – а если тебе волосы прибрать наверх? – Ирина подняла их, сделав подобие шапочки, – ну, как тебе?

Девочка пожала плечами.

– Ну, хорошо, – Ирина не собиралась отступать, она хотела ненавязчиво дать понять девочке, что стрижка изменит ее. А если они с этого начнут, то и замена очков не станет проблемой. Там, может, придет пора и скобу снимать, и тогда будет на лицо очень и очень хорошенькая девочка, размышляла, глядя на ее отражение в зеркале, Ирина. – Сними-ка очки.

Веста послушно сняла, и слегка щурясь, посмотрела на себя в зеркало.

– Подойдем поближе к зеркалу, и ты увидишь, что убранные верх волосы, открывают твое лицо. Ну, как?

– Кажется, да, – неуверенно ответила она.

Но Ирина заметила, что девочка понравилась себе такой, и взгляд ее глаз стал совсем другой.

– Давай завтра с утра сходим в парикмахерскую и подстрижем тебя под пажа.

– Вы поведете меня? – не веря, что она может выглядеть поинтереснее, спросила Веста.

Ирина прижала ее к себе.

– Конечно, Веста, но это не все, об остальном я расскажу тебе завтра, – сказала она, хитро улыбаясь, – а теперь пора спать, уже почти два часа ночи, иначе мы завтра проспим, и до приезда отца не успеем сделать задуманное.

Ирина положила спать Весту на второй половине своей супружеской кровати. Веста была в восторге от такого пространства, и пока она затихла, крепко заснув, прошло наверно не менее получаса. Ирина лежала, улыбаясь в темноту, потом повернулась лицом к спящей девочке, и, разглядев черты ее нежного лица, протянула руку и слегка дотронулась до щеки девочки, и тут же отдернула, боясь, что вдруг она проснется от ее прикосновения. Губы Ирины задрожали, сердце сжалось. Ей никогда так не любоваться своим ребенком. Веста вздохнула и легла на другой бок, повернувшись к ней спиной. Ирина замерла, пережидая ее маневр, а потом пододвинулась поближе к девочке, и осторожно положила на ее талию руку поверх одеяла. Девочка продолжала спать, не шелохнувшись, тогда Ирина осмелилась, прижаться к ее голове лицом и с удовольствием вдохнуть приятный запах шампуня, исходящий от ее чистых волос. Спустя несколько минут к мирному сопению девочки присоединилось легкое мерное дыхание Ирины.

Веста проснулась от стойкой тишины, и только когда открыла глаза, вспомнила, что находится не в убогой однокомнатной квартирке, которую они снимали с отцом в Деме на шумной улице, а у женщины, с которой ей предстоит прожить целую неделю, пока ее папа будет в отъезде. Эту ночь, несмотря на разлуку с ним, она спала очень хорошо. Она удовлетворенно потянулась, размышляя, что этим лишь начинаются приятные перемены в ее жизни, и тут поняла, что лежит в объятиях Ирины Николаевны. Тяжесть ее рук Весте не была неприятна, наоборот, она почувствовала радость. Значит, она не настолько некрасивая и плохая девочка, если такая женщина, как Ирина Николаевна позволила себе обнять ее.