Учителя остались, никакие цифровые технологии не заменили их полностью. Такие попытки были, но сразу стало понятно, что если перед тобой не живой человек, то ни интереса, ни понимания нет. Роботы, кроме проверки домашних заданий и проведения тестов, составляли индивидуальные планы обучения, а учитель выделял больше времени на ученика, оценивал необходимость дополнительного материала.

Искусственный интеллект достиг больших успехов! Те самые, снующие между рядами роботы подсказывали любимчикам. Кто-то из программистов ради шутки что-то подправил в голове робота-помощника, и теперь некоторые из них обладали способностью сопереживать и упрощать учебную программу. Вот сейчас Яра увидела, как один из роботов явно слишком надолго застрял у одного из учеников и что-то лихорадочно, совсем по-человечески ему показывал на экране.

– Филли, что ты там возишься? – с подозрительной улыбкой спросила она. – Мне придется обратиться в комиссию по этике искусственного интеллекта!

Зная, что этим угрозам не суждено сбыться, все рассмеялись, а Филли как ошпаренный отскочил в сторону, чуть не налетев на соседний стул.

Когда тест закончился, на экране Яры рутинно проявились оценки, индивидуальные программы и темы, которые придется повторить.

Яра вела необычные уроки. Она была тренером по майнд-фитнесу. После таких занятий дети лучше читали, считали, решали нестандартные задачи, что нужно в любой профессии. А при работе со взрослыми задачки на логику и образное мышление помогали восстановить когнитивные функции, привыкнуть к новой реальности. Особенно здесь и после болезни.

Сейчас, занимаясь с детьми, она подумала, что любила, когда все в ее группе развивались относительно равномерно. Поэтому Андрея нужно переводить к старшим.

Катя, улучив свободные пятнадцать минут, попивала кофе в кафетерии, восстанавливая душевное равновесие. Сложные пациенты приходили часто. Обычно это были те, кто потерял родных, они чувствовали себя беспомощными и ненужными.

Яра как раз закончила урок, и до следующего у нее было большое «окно». Она тоже пришла в кафетерий и увидела подругу.

– Ну, что, по пироженьке? – весело спросила Яра. Как чуткий человек она сразу увидела, что Катя отдыхает. Яра знала, что Катю не надо расспрашивать. Захочет – расскажет, может, просто обмолвится… Потом. Психологи умели отстраняться, не принимать чужую боль как свою. Работа как работа. Но и они нуждались в отдыхе.

Примерившись к шоколадному тортику и чашке умопомрачительного космокофе, Яра подумывала, не сходить ли в оранжерею.

Кофе здесь, конечно, ненастоящий, но они привыкли, насмешливо называя эту смесь космокофе.

– У меня школьники только через час. Пойдем в оранжерею? – предложила она.

– Давай! – отозвалась Катя, выходя из сумрака мыслей.

Оранжерея располагалась рядом с кафетерием и была очень просторной, высокой с большими иллюминаторами, как в библиотеке. Но библиотека темнее, а здесь зелень придавала свежести стенам. На фоне черного «неба» ярко освещенная оранжерея с настоящими земными деревьями, кустами и цветами завораживала. Когда в космической бесконечности появлялось свечение далеких звезд, сад был особенно прекрасен. Это случалось, когда станция делала виток, «пряталась» за планету и оказывалась в тени.

Они немного погуляли по «аллеям» и уселись на скамеечку. Разглядывая цветы, Яра откинулась на спинку. «Прям как дома, в парке, ей-Богу», – подумала она.

Катя неожиданно сказала:

– Ты знаешь, он опять притащил смартфон и пытался выяснить, почему нельзя позвонить домой.

Она сказала это тихо, но так отчетливо, что Яра резко открыла глаза и выпрямила спину. Отвечать не хотелось. Да Катя и не ждала. Люди к станции привыкали тяжело, особенно взрослые. А этот довольно упрямый, еще не пожилой мужчина регулярно таскался к ней, даже не на прием, а поговорить. Его консультации закончились некоторое время назад, но желаемого успеха не принесли. Видимо, ему требовалось несколько больше внимания. Его мучила тоска. Поначалу Катя предполагала обратиться к психиатрам, чтобы они прописали ему антидепрессанты, но пока не решилась окончательно.