– Андрей Романович, возьмите. Это билеты.
– Ага. – Андрей взял конверт и вылез из машины, – спасибо, что довезли.
Достав сигареты, он закурил и пошёл к дому.
Зашёл в подъезд, поднялся на лифте, открыл дверь квартиры.
Дома достал из шкафа старую сумку, запихнул в неё одежду, зубную пасту и щётку, зарядку для телефона и все остальное, что, как он решил, может пригодиться в дороге. Жаль, только, шампуня нет. Да и за сахаром так и не зашёл.
Поужинав, Андрей завёл будильник и лёг в кровать. Заснул быстро.
Белее белого
«Когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остаётся пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после хорошего можно заполнить, только отыскав что-то лучшее»
(Эрнест Хемингуэй)
Волны бились о берег. Он стоял на краю утеса и смотрел на закат. Бесконечный закат, скупо кидающийся лучами красного жаркого солнца сквозь летний вечер.
– Берегись, – послышался незнакомый голос.
Он повернул голову и увидел небольшой красный автомобиль, стоящий на поляне. Двери машины открыты, в салоне никого.
– Берегись.
Он приблизился к машине. Салон раскурочен, сквозь порезы на ткани кресел выбиваются пружины и клочья наполнителя, рулевого колеса нет. Зачем-то попытался захлопнуть одну из дверей, но ничего не получилось – дверь заклинило.
– Берегись!
Да кто орёт-то?
Вернулся на утёс. Море потемнело, налетели чайки.
Посмотрев несколько минут на кружащих белых птиц, вернулся к машине. Присел, оглядел колёса. Как и ожидалось – спущены. Кое-где на резине покрышек виднелись зелёные островки то ли мха, то ли плесени.
– Берегись.
– Кто здесь? – встал и огляделся. Позади море, впереди бескрайнее поле, а в поле красная точка. Точка приближалась, постепенно обрастая подробностями.
Не точка, человек, девушка в красном платье. Это она кричала, смеялась и кружилась в танце, подходя всё ближе и ближе.
Он кинулся в её сторону, но ноги запутались в чём-то жёстком: колючая проволока. Упал, чувствуя, как проволока опутывает всё тело.
Он видел молодую цыганку. Она была совсем близко. Буквально в пяти метрах от него. Кружилась, приседала, вставала. И смеялась.
…А он беспомощно лежал, опутанный «колючкой».
Повеяло дымом. Это загорелась машина. В одно мгновение она вспыхнула, огонь начал пожирать остатки салона, краска на кузове пошла пузырями. Объятый пламенем автомобиль покатился в его сторону. Двери всё так же были открыты, в салоне никого не было – был лишь огонь. Пахло жжеными тряпками и плавящимся пластиком.
Машина двигалась медленно, но уверенно. Он уже не смотрел на цыганку, глаза впились в горящий автомобиль.
Тело обдало жаром…
– Берегись.
Цыганка была где-то рядом.
Он попытался поднять руку, чтобы защитить глаза от огня, но не смог.
– Догонишь, и буду твоя! – это цыганка остановилась совсем рядом. Так близко, что краешек юбки задел его руку.
Он сжал кулак, а она кинулась прочь.
Машина была совсем близко. Огонь слепил, жар был нестерпимым.
Несколько капель расплавленного пластика упали на его одежду и прожгли ткань. Ещё несколько капель попали на лицо.
Машина остановилась в паре сантиметров от его ног. Инстинктивно попытался подтянуть колени к животу – не получилось.
Он лежал на спине, глядя на горящий автомобиль. Он не чувствовал ничего, кроме жара и ужасного запаха.
А потом прозвучал взрыв. Автомобиль будто подкинуло чем-то из-под задних колёс. Он словно бы на секунду замер в воздухе в своём полусальто, а затем с громким скрежетом обрушился на Андрея…
Андрей проснулся. Проснулся, не открывая глаз, не глядя никуда, окунувшись во внутреннюю темноту. Сознание ещё цеплялось за сон, словно выпутываясь из пригрезившейся колючей проволоки.