Именно в этом смысле анализ противоречий во взглядах гуманистов и трансгуманистов не только полезно, но и необходимо. В этой ситуации необходимость симбиоза гуманизма и трансгуманизма очевиден в плане «дозированных» умозаключений и обоснованных выводов философа, решающего вопрос с полярных точек зрения, в случаях, когда возникает необходимость установления вынужденного компромисса [26,52].

Из истории вопроса, изложенной выше ясно, что Франкенштейн, по сути, выкроил, скомпоновал новый организм. Эта история имеет свое продолжение и сегодня и ситуация такова, что нынешние экспериментаторы не намерены ослабить хватку доктора Франкенштейна. Не секрет, что многие современные ученые считают Франкенштейна и его последователей, выдающимися личностями, основателями и движущей силой трансплантационной хирургии.

Между тем, нужно признать, что до сих пор неясно, кого же экспериментаторы получат в итоге? Будет ли при этом создан новый человек или будет оживлен умерший человек? Кто будет обладателем души – владелец тела или владелец головного мозга? Может ли считаться оправданной с медицинской точки зрения такая операция, в результате которой даже при самом успешном её исходе пациент останется парализованным?

Все доводы общества, ученых, социологов и прочих, философ должен рассматривать как приблизительно верные. В этом плане, для философа важно научное знание и научные законы, но не подробности науки, а ее принципиальные результаты, история и в особенности метод научного исследования [148,150]. Если задуматься, то намерения современных Франкенштейнов представляются логическим следствием развития нейрохирургии и трансплантационной хирургии последних лет. Речь идёт о том, чтобы удалить больное тело и дать голове, то есть личности, здоровое – или предположительно здоровое – тело.

Безусловно, человек, который получит новое тело, будет испытывать в обращении с ним огромные трудности, поскольку, как это отмечалось нами выше, наука не научилась пока восстанавливать нарушенную связь между головой и телом. Особенно сложная проблема в том, что пересадка головного мозга от одного другом неизбежно приведёт к проблеме идентификации – кто где?

Учёные подчёркивают, что тело и мозг – сугубо равноправные партнёры, что мозг не только отдаёт приказы телу, но и получает от него массу необходимой информации, и что тело обладает собственной индивидуальностью. Другое дело, что наше сознание не всегда, а вернее, очень редко воспринимает эту присущую телу индивидуальность [199].

Указанные выше соображения заставляет задаться следующим вопросом: насколько этически оправдана трансплантация всего тела, в какой степени хирурги своим вмешательством меняют душу пациента, не создают ли они своей властью монстра? Для того, чтобы увидеть истину специалист обращается к социологу и философу. Здесь возникает естественный вопрос: свободен ли социолог или философ от тех ограничений, которые накладывает на него человеческая природа, в какой же мере можно преодолеть эту человеческую субъективность? можем ли мы что-либо знать о том, что такое мир на самом деле, в противовес тому, чем он нам представляется?

Нужно подчеркнуть, что любой философ не может быть свободным от своей природы, от природы человека. Однако, преимущество философа в том, что он может мыслить большими расстояниями и огромными промежутками времени, он может мыслить, как с позиции гуманизма, так и с позиции трансгуманизма, он прислушается и к доводам теологов, технократов, социологов, психологов [148]. В особенности, это касается рассмотрения такой социологической проблемы, как взаимосвязь души и тела или сознания и материи. Здравый смысл воспринимает дуализм «тело-сознание», как само собой разумеющееся. Между тем, философы пытаются устранить его, говоря, что тело – это иллюзия, порожденная сознанием (идеалисты) или же сознание – это не что иное, как способ проявления тела (материалисты).