Он уже говорил это. «Шаг за шагом». Не вижу смысла делать то, что он просит, помимо того, что уже сказала им. Так что я решаю, что теперь моя очередь повторяться.

– Как я уже сказала, я убила Мэттью Аллертона-Джонса. Зарезала ножом. Я больше не хочу говорить об этом.

Последнее хотя бы правда. Потому что я действительно не хочу вдаваться в подробности, не сейчас.

– Думаю, мы сделаем перерыв, – говорит сержант Стимсон.

Похоже, ему не терпится выбраться из допросной. Наверное, чтобы умыться холодной водой.

Прежде чем меня уведут, я спрашиваю его, когда мне предъявят обвинение. Он странно смотрит на меня, как будто не может разгадать.

– Это еще не решено, – наконец говорит он.

Я ругаю себя, садясь на мягкую лежанку в своей камере. «Слишком настойчиво», – думаю я, опираясь спиной на стену, наслаждаясь звяканьем и приглушенными звуками полицейского участка. Надо действовать тоньше. Чтобы это сработало, мне надо оставаться тихой, и дать полицейским делать свою работу и видеть то, что они хотят. Это все, что от них требуется.

За одиннадцать месяцев до

Переезд в мою новую арендованную квартиру в Лондоне оказался суровым испытанием. Я воздержалась от покупки новых чемоданов или дорожных сумок – у меня было не так много вещей, и мне понадобятся все деньги, которые можно сэкономить. Я пожалела об этом решении, когда молния старого чемодана разошлась, пока я затаскивала его в лифт, чтобы подняться на третий этаж. Моя одежда разлетелась повсюду, смешавшись с грязными следами и разбросанными рекламными листовками.

– Ох, не повезло, милая. Вот, у меня есть несколько хозяйственных сумок.

Это сказала пожилая женщина, улыбаясь мне сверху. Я была так благодарна, что едва прошептала спасибо, закидывая джемперы и носки в сумки «Теско», которые она мне дала.

– Вы переезжаете? – спросила она, глядя на два рюкзака, которые я бросила в попытках запихать главный чемодан в лифт.

– Да, – ответила я. – Мне нужна тридцать вторая квартира. Кажется, это на третьем этаже.

Женщина просияла, широко улыбнувшись губами в красной помаде.

– Да. Это рядом с нами.

Она сказала «с нами» так, будто живет не одна, так что я предположила, что у нее есть семья или по крайней мере партнер. Я попыталась угадать ее возраст, хотя из-за макияжа это было трудно. Слишком насыщенный цвет красно-коричневых волос наводил на мысли о краске, и, приглядевшись повнимательнее, я заметила несколько морщинок вокруг ее глаз. Вероятно, ей было сильно за пятьдесят, а то и шестьдесят.

– Я Аманда, – тепло сказала она.

Мне показалось, что я уловила легкий северный акцент в ее словах, и меня подмывало спросить, откуда она, но я опасалась, что это прозвучит грубо.

– Идемте, – кивнула она на лифт. – Давайте поднимем ваши вещи наверх.

Она помогла мне донести вещи до самой квартиры и, похоже, была счастлива затащить две сумки внутрь, когда я отперла дверь.

– О, тут миленько, – сказала она, когда мы вошли.

Она врала из вежливости. Квартира не была миленькой. Она была мрачной и маленькой, с потертым ковром и узким коридором. По крайней мере воздух пах чистотой. Я прошла по коридору в кухню.

– У вас такая же квартира? – спросила я, со стуком поставив сломанный чемодан на столешницу.

– Да, ну, наша немного посветлее, думаю, но в общем такая же. Я живу с мужем, Нилом. Нам было интересно, кто снимет эту квартиру. У нас была… – она слегка понизила голос. – У нас была проблема раньше. Я имею в виду, с предыдущим жильцом. Он слушал ужасную музыку на умопомрачительной громкости. Не знаю, что это была за музыка; звучало, как будто кто-то пинает мусорные ящики и одновременно режет скотину. Мы думаем, что к тому же он был наркоманом, но вряд ли это такая уж редкость, как нам хотелось бы думать.