Аня задорно улыбнулась.

– В самом хорошем смысле, Захар Леонидович. Вы нравитесь моему деду как человек, как строитель, как профессионал, как бизнесмен. Он уважает вас и считает очень достойным мужчиной. Никакой европейской толерантности и неприличных намеков, уверяю вас.

– Допустим. А цирк здесь при чем?

Аня снова улыбнулась. Я уже понял, что торопить ее не нужно. Она, словно взвешивая каждое слово, пытается донести смысл сказанного максимально доступно для собеседника.

Профессиональный навык? Наверняка. Отсюда, скорее всего, и привычка не спешить с ответом, чтобы не сказать лишнего. В судебном процессе любое лишнее слово может стать фатальным. В принципе, как и в жизни.

Какая интересная девочка! Но почему меня не покидает чувство, что мы уже встречались раньше?

– Думаю, что целью этого, несвойственного деду поведения, была попытка заинтриговать лично вас, Захар Леонидович, – осторожно подбирая слова, произнесла моя очаровательная собеседница.

– Зачем меня заинтриговывать?

– Есть у меня предположение, – Аня ответила со вздохом. – Мой дед – опытный … хм … манипулятор. И он ничего не делает просто так. И пытаясь намекнуть вам, Захар Леонидович, что я – его любовница, он наверняка действовал с определенной целью.

– И какова его цель?

– Нет, – нервно рассмеялась Аня и даже головой покачала отрицательно.

Впрочем, она быстро взяла себя в руки.

– Скажем так: что бы там не задумал мой дед, я отказываюсь в этом участвовать.

Смятение, смущение, легкий румянец на щеках девушки. Это то, о чем я думаю? Да быть того не может!

– Вот теперь я действительно заинтригован, – осторожно проговорил я, внимательно всматриваясь в собеседницу.

– Не стоит придавать большое значение его шуткам, Захар. Воспринимай это как стариковское чудачество, – спокойно ответила Анна. – Хотя не могу не согласиться, что его экспромт был не слишком удачен.

Ну не может же быть все настолько банально и очевидно? Беркут решил поближе познакомить меня со своей внучкой с далеко идущими планами на наше совместное будущее? Серьезно? С трудом вериться, если честно. Да и не нуждается такая красавица и умница, как Анюта, в подобных ухищрениях. Мне проще поверить в коммерческий шпионаж.

– Предвосхищая твои сомнения в моей добросовестности, – проницательно добавила Аня, – и подозрения в возможной утечке коммерческой информации, я подготовила стандартный договор о неразглашении. Я подписываю аналогичный договор со всеми своими клиентами, можешь навести справки. Я дорожу репутацией моего агентства и своей собственной, поэтому привыкла держать язык за зубами.

И Анюта протянула мне файлик с бумагами.

Вот так, за короткое время нашей беседы эта невероятная женщина сумела меня удивить, заинтриговать и успокоить, развеяв сомнения, терзавшие меня последние недели.

Она попрощалась практически сразу. Ушла, пожелав хороших выходных, и отказавшись от моего предложения ее подвезти. Иными словами – обозначила дистанцию, которую, видимо, не собиралась нарушать.

А я еще долго сидел в своем кабинете, переваривая впечатления.

Аня действительно цепляла, причем на удивление сильно. Тем более сейчас, когда в моих глазах она перестала быть любовницей богатого старика, и стала приличной девушкой из хорошей семьи.

Я и понятия не имел, что настолько подвержен предрассудкам. А оказалось, что на уровне подсознания делю женщин на шлюх и хороших девочек. Надо же!

Анюта притягивала чем-то, чего я не мог объяснить даже себе. Вот уж действительно, заинтриговала.

Даже не помню, когда в последний раз меня настолько интересовала женщина. Особенно теперь, когда отпали все сомнения в ее порядочности, и мои параноидальные подозрения в шпионаже были успокоены ее письменными гарантиями о неразглашении.