Место – 15 Kitchen + Bar в Пожарском на Остоженке. Одно из пост-кризисных московских заведений с открытой кухней, лаконичным меню листом А3, зато на хипстерской толсто-дорогой бумаге и картонном заднике, осьминогами с киноа и коктейлями для самых ироничных. Столов мало и маленькие, близко друг к другу, стулья (не кресла), у барной стойки всегда экспаты и девчонки, еще не красившие распущенные волосы. В кризис стало модно есть витиевато, но не очень дорого, стоять или сидеть неудобно, быть open-minded (без предубеждений), до тошноты творческим и энергичным. В общем, стало модно быть европейцем. Мне здесь нравится. Плюс мы оба (я и место) –небрежные, я сегодня, оно всегда.

Я приехала вовремя, и узнала в выходящем из только что припарковавшейся безликой пятерки БМВ невысоком и на вид стремительном, Евгения, который вот-вот начнет меня ждать. Фотографии достоверные. Но на них он как-то внушительней. Ниже меня, компактный. Но не критично.

Звонит.

– Даша, привет! Это ты в Е купе? Я, кажется, тебя видел…

Педант какой, все замечает. Накрашу ресницы.

– Женя, привет! Да, я. Сейчас иду, мне нужно сделать звонок буквально на одну минуту, и бегу!

Через пять минут мы сидим напротив друг друга на аскетичных деревянных стульях за аскетичным деревянным столом и деликатно друг друга разглядываем.

У него русые густые чуть вьющиеся волосы, угловатое скуластое лицо, тонкие губы, какая-то притягательная асимметрия. Неправильное лицо, чем ужасно харизматичное. Помните, фильм про Анжелику с рыжей француженкой? Вот там ее любимый со шрамом на все лицо. Женя мне его напоминает. Только без шрама. И пропорционально меньше в полтора раза. На нем мягкий трикотажный пиджак без подкладки и трикотажная же с сатиновым блеском сорочка. Трикотажные сорочки – большая редкость для русских мужчин и большой класс. Манжеты идеально на месте, цвета неоднозначные, что бывает только у дорогих итальянских брендов. Но без принта, разумеется. Проходя к своему стулу, я почти случайно касаюсь его плеча. Оно рельефное и каменное. Кисти рук при этом сложены друг на друга. Идеальные, спокойные и уверенные руки. Небольшие, с длинными пальцами и отполированными высокомерными ногтевыми пластинами. Он мне нравится.

Его речь спокойная, выверенная, безэмоциональная, отутюженная и трикотажно-блестящая, как его сорочка. Я бы сказала, что его речь слишком медленная для меня, так он аккуратен. Почему-то мне стали нравится такие интроверты.

Мы говорим больше трех часов. Ему интересно. В какой-то момент он заказывает один коктейль, потом второй – очень хочет вылезти из своего убежища. Я помогаю. Таких нужно доставать из раковины, дразнить, провоцировать. Но аккуратно. Чтобы им было и некомфортно, и безопасно. В конечном итоге им хочется разоблачиться.

Женя не просто триатлонист. Он был триатлонистом. Но потом ему это стало скучно и недостаточно. Теперь он ездит на горном велосипеде по самым опасным трассам, ломает и сращивает кости, прыгает, кажется, с парапланом, бегает каждый день – последнее уже как почистить зубы.

– Какими еще способами ты пытаешься себя убивать? – большую часть времени говорит он, с меня одна фраза, но выберу поострей. Я улыбаюсь, конечно, флиртую, но хочу быть пронзительной. Именно так он и чувствует.

Сдержанный смешок.

– Ха-ха, Даша, ты слушаешь-слушаешь, а потом бьешь? – Ему некомфортно. Ему это нравится.

– Ну, мне показалось, что ты привык сдерживать свои эмоции. Так привык, что даже когда тебе хочется их достать, у тебя это редко выходит. Поэтому тебе нужен экстрим, чем дальше, тем крепче. Все время приходится повышать дозу.