Он набросился на нее с неожиданной быстротой и вывернул ей за спину руку.

– Только крикни, – зловеще прошипел он сквозь гнилые зубы, – и я вышибу тебе все зубки к чертовой матери. Ты все усвоила, сучка?

Джинджер молчала, оторопев от боли и оскорбительной наглости, но тем не менее успела оглядеться, не теряя надежды на помощь случайных прохожих.

Поблизости не было ни одного пешехода, а ближайшие автомобили виднелись лишь на перекрестке перед светофором, за два дома от них. Помочь ей было некому.

Громила затолкал ее в узкий темный проулок, заваленный мусором, она упала, споткнувшись, и ударилась коленом и плечом о мусорный бачок, но тотчас вскочила на ноги, озираясь на обступившие ее многорукие тени.

Робкое хныканье и слабые протесты девушки, поначалу решившей, что насильник вооружен, лишь придали ему уверенности.

«Нужно как-то отвлечь его, – думала Джинджер, – даже рассмешить, но только не сопротивляться, иначе схлопочешь пулю».

– Шевелись! – скомандовал он сквозь зубы и толкнул в спину.

Затащив ее в безлюдный темный подъезд, освещаемый лишь отблесками света от единственного тусклого фонаря в проулке, он начал с видимым наслаждением объяснять ей, что́ ее ждет после того, как он заберет у нее деньги, но даже в полумраке девушке удалось разглядеть, что у него нет оружия. И тогда у нее мелькнула надежда. От его грязных угроз леденела кровь, но он так упорно, повторяясь, говорил о своих сексуальных намерениях, что слушать их было почти смешно. Здоровенный тупой неудачник – вот кто был перед ней. Да он просто привык надеяться на свои рост, вес и силу! Мужчины этого типа редко носят с собой пистолет. Да и навряд ли он вообще умеет драться, уповая лишь на одни мускулы.

Пока он рылся в ее кошельке, который она услужливо ему протянула, Джинджер собралась с духом и резко ударила его в пах. Грабитель согнулся от удара пополам. Не теряя ни секунды, она схватила его руку и заломила назад указательный палец, да так, что громила вмиг забыл о боли в опухшей от удара промежности.

Резко выкрутив указательный палец, можно обезопасить себя от посягательств любого здоровяка. Этим приемом она воздействовала на пальцевой нерв на внешней стороне его ладони, одновременно надавив и на средний и лучевой нервы на тыльной ее стороне. Острая боль тотчас пронзила его плечо и ударила в шею.

Однако свободной рукой громила все-таки дернул ее за волосы. Она вскрикнула, на мгновение потеряв его из виду, но стиснула зубы и еще сильнее выгнула ему палец. На глазах у грабителя выступили слезы, мысль о сопротивлении напрочь вылетела у него из головы, и, упав на колени, он завизжал:

– Отпусти меня! Отпусти, ты, сука!

Моргая от струящегося по лбу пота и ощущая соленый привкус в уголках рта, Джинджер что было сил сжимала обеими руками палец напавшего на нее человека. Выбрав момент, она немного отступила назад и вывела его, словно злого пса на строгом поводке, из подъезда.

Скрючившись в три погибели, сбивая себе колени и локоть, пленник мелкими шажками потихоньку продвигался вперед, пожирая ее ненавидящим взглядом. Это было даже и не человеческое лицо, а искаженная болью и яростью рожа упыря, и его пронзительные проклятия только усиливали такое впечатление, особенно когда они отдалились от фонаря и его тупая подлая физиономия стала менее различима в темноте.

В нескольких шагах от улицы они все-таки вступили в переговоры, больше смахивавшие на перебранку. К этому времени горе-насильник являл собой жалкое зрелище: обезумевший от боли в руке и в подбрюшье, он мычал нечто невразумительное, судорожно хватая перекошенным ртом воздух и время от времени извергая на себя струю блевотины.