– А вам-то какое дело, с кем я общаюсь?

– Да собственно, никакого. Так, информация к размышлению…

– А я, собственно, и не горю желанием продолжать общение с ним. Я не разделяю его взглядов на людей и на жизнь.

– Да? – он метнул в мою сторону быстрый пристальный взгляд из-под нахмуренных бровей.

– А вы разве нет?

– Ну… не могу сказать, что мне вообще есть дело до кого-то.

– Но вы же вкладываете в развитие сельского хозяйства, делаете полезное для страны дело, помогаете накормить народ…

Он пожал плечами.

– Инвестировать в программы с госучастием выгодно. Кроме того, мне как бизнесмену жизненно необходимо поддерживать и стимулировать определённый уровень потребления.

– Значит, дело только в выгоде? Вам неважно, чем заниматься, лишь бы приносило прибыль?

– Я обязан смотреть на вещи с этой точки зрения. Люди вроде меня находятся на вершине пищевой цепочки, и должны заботиться о том, чтобы «бараны и овцы», как их называет наш общий знакомый, были хорошо откормлены.

Выражение его лица даже слегка напугало меня – в нём было что-то хищное в эту секунду. В глазах блеснули опасные искорки.

– Вы меня, кажется, осуждаете? А чем вы, по большому счёту, лучше нас? Вы же работаете вместе с Сергеем Абрамовым? То есть зарабатываете на жизнь, заставляя людей покупать то, что им, по большому счёту, не нужно. Используя разного рода психологические приёмы и играя на низменных инстинктах.

– Ну, знаете… Я лично стараюсь при разработке брендов не использовать никаких психологических манипуляций… При том, что я вообще-то дополнительно изучаю психологию. Но я хочу стать психотерапевтом, помогать людям.

– Похвально. Зачем вам это?

– Как это «зачем»? Я просто люблю людей. А вы разве нет?

– Нет.

– И вообще никого не любите?

– Нет.

– Странный вы…

– Как сказал Чацкий, « Я странен, а не странен кто ж»?

– Но ведь когда-то вы могли кого-то любить?

На несколько секунд он изменился в лице, сжал губы, под кожей вздулись желваки. Потом он овладел собой и спокойно сказал;

– Когда-то мог. Но это было так давно, будто в позапрошлом веке. И с кем-то другим… с тем, кто уже умер.

Что он имел в виду? Нет, люди этого круга определённо какие-то ненормальные. Лучше держаться от них подальше.

– Заговорилась я с вами. А вообще я собиралась разыскать своих подруг.

– Не смею вас больше задерживать.

Он посторонился, и я пошла дальше, лавируя между чинно прогуливавшимися светскими львами и львицами и проворно сновавшими во все стороны официантами. Сергей Петрович весело болтал с Алёной и каким-то важным господином с сонным и самодовольным взглядом и внушительным брюшком. Кати поблизости видно не было.

– Юлечка! – всплеснул руками начальник. – А мы тут как раз о тебе говорили. Вот познакомься, Андрей Павлович Иноземцев, гендиректор фирмы «Золушка», одного из крупнейших импортёров европейской обуви…

Я вежливо поддерживала разговор, не проявляя, впрочем, особого энтузиазма. Первые два собеседника успели набить мне оскомину от общения с подобными людьми. Да и не очень интересно выслушивать жалобы на падение спроса в отрасли и тяжёлые условия ведения бизнеса в России. Минут через двадцать Иноземцев отошёл к другой компании, к нам присоединился какой-то молодой востребованный фотограф. Он сыпал байками и анекдотами, сказал нам с Алёной, что у нас фотогеничные лица. Я промолчала. Алёна скокетничала: «Вы, наверное, всем это говорите». – «Что вы, что вы…».

Скрипичный квартет сменил джаз-бэнд и заиграл какой-то медленный, тягучий, томный свинг. Гости в основном разошлись к столу, посередине зала расчистилось место, некоторые разбились на парочки и закружились в танце. Сергей Петрович потянул меня за руку, притянул к себе и обхватил мою талию руками, загадочно улыбаясь.