Дверь плавно отворилась, и раздался тихий голос Гузель Касымовны:

- Айсылу, кызым, пойдем чай попьем. Пирог готов.

Айсылу не хотела ни чай, ни, тем более, что-то кушать. Но, не желая огорчать бабушку, девушка не стала отказывать той. Сколько им еще быть вместе? День? Час? Не стоит раскидываться этим драгоценным временем. Она поднялась на ноги и, быстро запихнув белье в рюкзак, направилась к двери. Гузель Касымовна не сводила с внучки заплаканных глаз. В сердце старой женщины поселилась отзывающаяся болью тревога. Страшно было за внучку, горько от того, что все так случилось. А еще, в глубине своей души, Гузель Касымовна ощутила чувство вины. Оно было еще не столь явственное, но подавало свои удушающие звуки – старая женщина понимала, что не научила свою внучку жизни без нее и Рашида Хайдаровича. Одна картинка страшнее другой вертелась в голове Гузель Касымовны, и сейчас старая женщина была намерена хоть что-то сказать в напутствие своей Айсылу.

Они прошли на кухню – деда там уже не было. Девушка вопрошающе посмотрела на Гузель Касымовну, и та коротко пояснила:

- Ему нужно побыть наедине со своими мыслями.

Бабушка, ловко повязав цветастый передник, стала раскладывать на обеденном столе угощения к чаю: пиалу с янтарным, густым медом, распаренную, и оттого невероятно мягкую курагу, золотистый изюм и, наконец, ароматный, с начинкой из первых яблок, пирог. Чайник, засвистев на газовой плите, привлек к себе внимание. Гузель Касымовна, томимая различными словами и попытками подобрать нужные слова для внучки, медленно заварила чай – пару ложек крупнолистового чая, щепотку мяты – для вкуса и спокойствия.

Айсылу наблюдала за руками бабушки – казалось, они творили какое-то волшебство – потому все, что делала эта старая, сильная духом женщина, будь чай, пирог, даже самый простой суп – все получалось у нее вкусным. Вот и сейчас, когда девушка отломила маленький краешек еще горячего пирога и положила его в рот, то тут же ощутила, какой он аппетитный, ароматный. Сразу захотелось есть.

Гузель Касымовна разлила по широким, похожими на пиалы, только с ручкой, чашки, темный чай. Медленно опустившись на стул, она устремила свой взгляд на внучку. Ах, внучка-внученька! Такая хрупкая, такая нежная! Сидит, смотрит на нее своими большими глазами. Как ей все сказать? Как подобрать нужные слова? Понимая, что с каждый секундой уходит драгоценное время, Гузель Касымовна начала:

- Внученька, Айсылу, - голос бабушки дрогнул, и девушка, протянув руки, накрыла ладони старой женщины.

- Да, эбикай (бабушка), - Айсылу мягко улыбнулась. Улыбалась, а в груди скребли кошки. Теперь-то девушка поняла значение этой фразы. Наитоскливейше – противнейшее ощущение.

- Будь осторожна, береги себя и свою честь, - Гузель Касымовна чуть нахмурилась, - даже если они тебя будут охранять, не забывай – они мужчины, а мужчины бывают очень похотливыми. Раньше я немного переживала, что ты не выглядишь, как женщина, а сейчас рада, что ты больше похожа на подростка, это и к лучшему, меньше внимания будешь привлекать, кызым. В конце концов, теперь я вижу благо в том, что в нашем роду женщины расцветают позже.

Айсылу сдержала разочарованный вздох – признаться, ей совсем не хотелось выглядеть, как подросток, но против природы не попрешь – девушке была дана такая внешность: изящная, тонкая. Что же, нужно было учиться принимать себя такой, какой есть, к тому же, поразмыслив, Айсылу согласилась с бабушкой – девушка действительно не хотела привлекать к себе внимание. Господи, а ведь она поедет не с простыми мужчинами, а с самыми, что ни на есть бандитами! Когда ее жизнь успела так круто измениться? Создавалось впечатление, что ее, Айсылу, выбросило из детской карусели-паровозика и вот-вот закинет на гоночную машину. Девушка подавила в себе страх. Она не хотела, чтобы бабушка заметила его.