Замешкавшись на секунду, хватается за мою руку, и я аккуратно обжимаю пальцами длинную тонкую кисть. Кожей впитываю ее заводящую дрожь, которая простреливает током.

Арина поднимается на ноги, и я ревностно обнимаю тонкие плечики, покрытые курточкой из кожзама. Легонько прижимаю ее к себе и веду в зал.

— Полиция на подходе, — информирует чоповец, скользнув по моей девочке нехорошим взглядом.

— Отмени отряд, — заявляю я приказным тоном. — Мы решили конфликт полюбовно.

— Ваши часы, — протягивает мне хронометр, который стал катализатором всего.

Киваю и торопливо засовываю часы в карман. Арина провожает их беспокойным взглядом. Этот предмет сейчас выполняет роль ошейника, который держит покрепче настоящих пут.

Нехотя убираю руку, с трудом удерживаясь, чтобы не скользнуть ниже поясницы моей юной «узницы». Сдерживаюсь. Она и так напридумывала себе всякого, чтобы снять с себя всякую ответственность и с головой нырнуть в очередную авантюру.

Мы выходим на улицу, и я с удовольствием подставляю лицо прохладному ветерку. Предвкушение семи дней, которые я проведу с ней, будоражит. Оно пускает по венам и артериям мощную нейрохимию, которая если накопится в высочайшей концентрации, уведет в топспейс. Я сейчас абсолютно пьян от смеси гормонов и нейромедиаторов, которые мое тело вырабатывает в невероятных количествах. Девочка — отличный катализатор.

Галантно открываю перед ней дверь черного «Майбаха», и совсем оробевшая девушка, медленно, словно в трансе, садится на пассажирское сиденье. Я сам пристегиваю Рыжика, вновь окунувшись в ауру ее волшебного аромата, и сажусь за руль.

Плавно вжимаю в пол педаль газа и увожу новую куколку в свой игровой домик.

— Куда мы едем? — спрашивает обреченно.

— Ко мне, — поясняю сухо и тут же разбавляю строгость шуткой, чтобы она не подумала, что попала в руки к маньяку: — Не переживай, в какой-нибудь Воскресенск не увезу. Будет Подмосковье поприятнее.

— Ты живешь загородом?

— Ага, тебе понравится дом. Там есть бассейн, и он очень кстати в такой зной.

Угроза чуть отступила, и Ариша опять перешла на «ты». Сейчас посмотрим, насколько ловко она умеет, что называется, переобуваться в полете. Таится ли под провокационным нарядом хабалка? Возможно, ее правильная речь — это просто ширма для «взрослых».

Натыкаюсь взглядом на голые коленки и ловлю себя на мысли, что торчать они должны не из этого непотребства, которое и джинсами не назовёшь, а из-под женственной юбки.

— Куришь? — кидаю ей на колени пачку сигарет.

— Нет, — почти выкрикивает Рыжик, словно я ей горячих углей на голые ноги набросал.

— Ладно тебе, кури спокойно. Маме не скажу, обещаю, — мягко провоцирую я.

— Я правда не курю, — объясняет звенящим голосом. С таким хрусталем можно смело выступать солисткой в детском хоре.

— Прикури тогда мне, — продолжаю я подталкивать ненавязчиво, но настойчиво.

Сейчас узнаем, притворяется или нет.

Дрожащими, фарфоровыми почти до прозрачности пальчиками выуживает сигарету, нещадно ее сминая. Зажимает фильтр двумя пальцами и засовывает кончик в пламя зажигалки, словно это сосиска, которую она жарит на костре. Перехватывает сигарету поудобнее и подносит ее к моим губам.

Обхватываю фильтр губами, коснувшись заодно и ее мягкой как масло кожи. Какая трогательная неискушенность. Что ж, похоже, девочка не страдает вредными привычками, но проверка на хабальство еще не пройдена.

— Так та белобрысая курва - твоя подружка? — перехожу я на непривычный для себя лексикон, тщательно отслеживая ее реакцию.

Глазки в пол, а пальцы вновь терзают край футболки. Чувствует себя неловко даже из-за такого легкого словца. Забавно. Вселенная, что решила, уважить перед свадьбой мою доминантную суть и прислала подарочек?