На какое-то время Глеб оцепенел. Его сразил этот пунцовый, агрессивный беспредел. Старая дева Светка, оказывается, носила такое белье?..

– Хам! – Света отскочила назад, запахнула халат и завязала пояс в сложный морской узел.

– Света, я все знаю! – мрачно произнес Глеб.

– Скотина… Что ты можешь знать? – с ненавистью произнесла Света, продолжая затягивать узел на халате – так сильно, так туго, что даже косточки на пальцах побелели.

– Все. Я должен срочно увидеть Нину.

– Ха! Опомнился! Увидеть… Тебе, значит, можно, а ей нельзя! – заорала Света.

– Что ей нельзя? – быстро спросил Глеб.

– Кобелина проклятый! Все вы, мужики, такие… Сволочи! Ненавижу!

Глеб вздрогнул. Разговор принимал странный оборот.

– Что ей нельзя, а мне можно? – мрачно произнес Глеб. – Ты хочешь сказать, что у Нины кто-то есть? Да?!

На лице у Светы отразилось смятение, она сделала шаг назад, уперлась спиной в сложную композицию из кактусов, расставленную на фигурном постаменте.

– Ой… Ты спятил. Дебил. Вы все дебилы… Ха-ха… Только одно на уме! – шепотом ответила Света. – Нина – святая женщина! А ты гадости всякие думаешь…

Света Злобина еще никогда не позволяла себе подобных открытых оскорблений в адрес Глеба. Брюзжала – да, кляла весь мужской род – да, но оскорблять в лицо все-таки не решалась.

Глеб схватил Свету за волосы, подтащил ее к себе:

– Что ты себе позволяешь? А?.. Совсем обнаглела. Что ты себе позволяешь? – Он тряхнул ее.

– Пусти! – Лицо Светы исказилось от боли и ненависти. – Как ты смеешь… с женщиной…

– Ты – женщина? Ты?! Ты ведьма – вот кто ты! – засмеялся Глеб. Кажется, он совсем перестал владеть собой. – Быстро говори, где Нина!

– Я тебе ничего не скажу… Можешь пытать меня – все равно ничего не добьешься, – свистящим шепотом, сквозь град слез, произнесла Света.

Глеб отпустил ее, оттолкнул.

– Ты ходила в наш дом двадцать лет. Ты совала нос в наши дела. Ты достала меня. Все, больше ты к нам за порог не перешагнешь. Ни видеть тебя, ни слышать тебя не желаю больше.

– У Нины никого нет. Как ты мог предположить такое… – вытирая слезы, пробормотала Света.

– Тогда где она?

– Не скажу.

– Свет, я тебя как человека прошу, в последний раз…

– Не скажу! Сам спроси…

Глеб улыбнулся:

– Разве она скажет… Почему ты кобелиной меня назвала? Я, Света, ни разу жене не изменил… поди поищи других таких мужей!

– Ты врешь! Ты все врешь! Мужчины все изменяют… они не могут не изменять, – с ненавистью сказала Света. – Так не бывает. Я сама помню – как ты тогда, с этой крысой ободранной… Катькой, что ли… чуть Нинку не убил!

– Это был один-единственный раз. И дальше поцелуев дело не пошло. И вообще… Это когда было-то, а?.. сколько лет назад? Почти двадцать лет!

– Ты все врешь…

– Света… Свет. Вот послушай… я люблю Нину. Я никогда не изменял ей. Я всегда слушался ее… О чем она просила, все делал. Я терпел тебя. И не потому, что я тряпка… Просто я люблю ее больше жизни и хочу, чтобы она была счастлива. Я умереть за нее готов. Ты понимаешь? И ты должна мне сказать, где она сейчас, что она от меня скрывает…

– Но разве ты никогда не думал о других женщинах? Не смотрел на них? – едва слышно спросила Света, поправляя на носу очки.

– Думал. Смотрел! Ты меня и за мысли будешь казнить? – усмехнулся Глеб.

– Нет. Да… Ты все врешь! Ты гулял направо и налево…

– Ну и дура, – со злостью произнес Глеб и вышел из комнаты, едва не сшибив старушку.

Мать Светы, божий одуванчик, подслушивала под дверью.

…Глеб сел в машину, задумался. После визита к Свете Злобиной ему окончательно стало ясно, что у его жены, Нины, есть какая-то тайна.

Причем о том, что она, эта тайна, есть, Глеб узнал совершенно случайно.