«И ведь отнимет!» – с ужасом понял Благовей. Он почувствовал страшную темную силу, исходящую от призрака, и увидел, что Неживей начал расплываться, теряя человеческие очертания и превращаясь в черное пятно. Струйки черного зловонного дыма потянулись от него к волшебнику, к его горлу, плечам, рукам, сдавливая, точно в тисках. Пальцы Благовея разжались, и волшебная палочка со звоном упала на камни, но тут же поднялась и поплыла по воздуху, уносимая черной дымкой. Волшебник попытался закричать, но черная удушливая пелена окутала его лицо, накрыла нос и рот. Лишь глаза остались открытыми и увидели все, что случилось потом.

Вдалеке, со стороны рыжих холмов, окружавших Гиблое Место, показалась странная процессия тощих людей в лохмотьях. Они стремительно приближались, но не шли, а летели по воздуху, не касаясь ногами поверхности земли. Лохмотья развевались, обнажая черные искореженные тела. Их вид был ужасен: пустые глазницы, раскрытые рты с обломками полусгнивших зубов, лысые черные черепа… Без сомнений, это были злостни – тела давно погибших в бою злых колдунов, одушевленных Вечной Тьмой. Сила волшебной палочки под управлением Неживея куда-то перемещала мертвяков. Неживей плавно взмахивал ею, словно дирижер музыкального оркестра. Вереница злостней черной вороньей стаей пересекла долину от холмов до подножия вулкана, и стая эта казалась бесконечной. Наверное, все покойники поднялись из земли по приказу мертвого повелителя. Магическая сила поднимала злостней вверх вдоль горного склона и сбрасывала одного за другим в жерло вулкана.

– Твой звездный котел послужит порталом между миром живых и мертвых, когда я разрушу барьер, – послышался сквозь пелену голос Неживея.

Сознание Благовея быстро угасало из-за недостатка воздуха. Черная дымка все еще плотно накрывала его рот и нос. Он вновь услышал голос брата:

– Оттуда они отправятся в Явь-мир. Жаль, что мы с тобой не договорились, брат. Я вовсе не хотел убивать тебя, но ты не оставил мне выбора, – продолжал говорить Неживей, и голос его звучал все глуше. – Я бы оставил тебе жизнь, но ведь ты призовешь на помощь Вечный Свет. Ты же у нас Великий Толкователь Языков и способен говорить с ним! Поэтому я не могу рисковать. Прощай! Свидимся в Неживении – стране вечных снов, там и поболтаем. Зато Вечный Свет не услышит тебя оттуда. Жаль, что так вышло, хороший был из тебя Звездочет!

Неживей еще говорил что-то, но Благовей больше не слышал его. Свет померк перед его широко раскрытыми глазами. Ночное небо отражалось в них россыпью звезд.

День не задался с самого утра, даже, можно сказать, с ночи. Ведь таких кошмарных снов, как в этот раз, Ваня, наверное, ни разу еще не видел. Приснилось, будто в углу его комнаты, за шторой, притаился злостень. Тень от его тощего силуэта отчетливо проступала на ткани и шевелилась. Ваня стоял и смотрел, как черные пальцы, похожие на длинные корявые сучки, высунувшись из-за края портьеры, сминают плотную ткань, отодвигая ее и открывая взгляду худое костлявое тело, обмотанное обрывками полусгнившей тряпки, служившей существу одеждой. Возможно, давным-давно, где-то с десяток тысячелетий назад, эти обрывки могли быть роскошным нарядом могущественного колдуна, но от долгого лежания в земле превратились в лохмотья, почти полностью истлев.

Часть лысого черепа медленно выплыла из-за шторы, уставившись на Ваню глубокой пустой глазницей. Хотя нет, она не была пустой. Конечно, глаза там не было: оттуда на мальчика смотрела густая черная тьма, бездонная и бескрайняя, как космос. Проницательная Вечная Тьма. Ванин крик вырвался было наружу, да так и застрял в горле. Мысли беспорядочно метались в голове. Множество обрывочных воспоминаний крутилось вихрем, как стекляшки детского калейдоскопа. Мальчик вспоминал добрые дела, зная, что потустороннее существо боится этих воспоминаний, таких же губительных для него, как пламя для льда. Ваня остановил «калейдоскоп» и выхватил из хаоса одну «стекляшку». О, это было как раз то, что нужно!