– Болдер – пустышка. Не убивец.

– Вы же говорили, он очень похож? – нежить плакать перестала и уставилась на него с надеждой. Даже красным носом шмыгнула совсем по-девичьи.

– За убивцами, какими бы искусными они ни были, след тянется. Псы Инквизиции его чуют, а я им дурачка под нос подсунул. Не взяли следа, значит, ошибочка.

Он вздохнул. Выходит, Инквизиторы всё ещё идут за ним. От него следом убивца тоже не тянет, да кто станет разбираться!

Поднадзорный, но не покорный некромант Святому Ордену как кость поперёк горла. Глотать не мешает, но царапает.

– И что теперь?– быстро спросила нежить, перебирая тонкими музыкальными пальцами край жакета. Жадно спросила, словно не терпелось ей двинуть дальше.

Боялась Инквизиции? Нет, они на такую мелочь не отвлекаются.

– Раз не удалось на след убивца напасть, значит, надо бы в церковь одну наведаться. Твой незнакомец в ночи не из простых был, а вся нечисть в той церкви собирается. Может, и узнаем чего.

Он отвернулся и принялся умываться. Тереть дешёвым мылом, отдающим свиным жиром, лицо и руки, а сам слушал, как ведёт себя нежить. Та только вздыхала, а потом встала и принялась ходить, заламывая руки.

– Нельзя ждать, он, этот человек, уже дело сделал. Дальше двинется и снова убьёт.

– Хм, – только и отозвался он. Пусть болтает, как раз думается лучше.

– Пойдёмте в церковь сейчас, – задумчиво проговорила нежить и остановилась напротив, недобро сверкнув глазами-вишнями.

– К вечерней службе будем, – кивнул Салбатор, вытираясь полотенцем. Не шибко свежим, да он привык и не к таким условиям. Иногда в чистом поле ночевал, волков палками отгонял. Ну и заклинаниями, что знахарка давала, конечно. – Там всё интересное вечером происходит. И ночью, конечно.

Чёрная церковь оказалась красивым готическим собором. Миждина и не видела раньше таких: смотришь на шпили, и голова кружится, кажется, они небо протыкают.

– А Чёрная – это из-за нечисти, да? – спросила она некроманта шёпотом.

– Нет, из-за пожара. Пару столетий назад случился.

Салбатор настаивал, чтобы он шёл впереди, а Миджина была этому только рада. В глубине души боялась, что он бросит её. И что тогда делать прикажете?!

Знания о новой жизни приходили к Миджине постепенно, словно каждый новый день она вставала немного другой. Более осознанной, что ли.

Например, ещё в обед она вдруг поняла, что зависима от Салбатора де Тореса, того, кто её поднял. Теперь далеко не уйдёшь, а если и удастся, то разума лишиться можно. Стать той, кем зимними ночами пугают детей – безмозглым созданием Тьмы, прячущимся в лесах, чтобы проголодавшись, отправиться на поиски тёплой крови и свежей плоти.

Миджина поёжилась, хотя в церкви не было холодно.

– Заметила наверху что-то необычное? – спросил некромант, резко остановившись и обернувшись, как суровый следователь, что допрашивал подсудимого, заранее назначив его виновным.

– Н-нет, – только и пролепетала Миджина. Шпили как шпили! Красиво, но и только!

– Значит, врут легенды, – вздохнул некромант и тут же пояснил на её вопросительный взгляд. Что случалось с ним крайне редко, но, видно, дело было необычным:

– На вершине третьей справа колонны статуя мальчика, который вот-вот рухнет с высоты. Говорят, это учитель сбросил его. Из зависти к необычным способностям, но потом раскаялся и всё рассказал.

– А почему легенды врут? – спросила Миджина, испытывая острое чувство жалости. Как так можно, ребёнка убить!

А потом в груди стало тепло, хотя сердце давно остановилось. Значит, человеческое в ней всё же осталось, раз жалость испытывает и слёзы еле сдерживает.