– Да! И до победного… Ей уже четырнадцать!

– А не отравишь ей детство, потом и молодость?..

– Ничего… От страданий к радости!.. Она мне верит, мы с нею друзья… Ничего из нее не выколачиваю, не думайте… Кроме этого ничтожного самолюбия, обидчивости, веры в способности, нежелания трудиться… Кроме этого маленького «я», который из эгоизма, затем станет хитрованской корыстностью… Нужно этого злого карлика в себе начисто подавить!.. Чтоб открыть в себе возможность прихода большого «я» – из творчества, из самозабвения, из служения!.. Вот только этим я и помогаю педагогам… Они заняты техникой – я душой…

– И если все же не получится? Если и она будет неудачницей?

– В том-то и дело, что она уже – неудачницей не сможет быть! Она узнает высшую причастность… И это уже счастье…

– Как все сложно…

– А вы думали? А бывает ли простой жизнь? Сказки! Не главное все же – достижение цели… Важна сама верность цели, устремленность в жизни!.. Это вроде в нашей женской доле – можно иметь за жизнь много мужчин – а все они не сложат женской доли. Вот вам и неудачница… Вот я в искусстве была такой, «способной»… То есть, нетерпеливой… Вот и неудачница!..

– И теперь себе не даешь поблажки? Ни в чем? Даже в мешках с картошкой?..

– Ни в чем!.. Но уже не для себя – для дочери… Воспитывают не словами-речами, а своей сущностью!.. У меня понимание и характер – опоздали… Если бы вернуть года!

– Не таскала бы мешки с картошкой?

– Напротив!.. Все надо делать с радостью, с удовольствием… Так что не помогайте мне! Я и завтра, и послезавтра еще приду… У Вали дел по горло!

– Ну, ну… Давай, посмотрим на трудовой подвиг!.. Бабы, – трактор уже фырчит… К нам прямиком режет!..

Вот и весь рассказ о Зое Александровне. Осталось только назвать его, написать заглавие над первой страницей. Да еще объяснить читателю – откуда услышал я речь женщин, если – сам сказал – ни одного мужчины возле них не было во время их разговора… Это, второе, проще. Может, лежал, зарывшись в какой-то ложбине в ожидании рябчиковой утренней тяги? Может, услышал все при других обстоятельствах? Может, все выдумал?.. Знать и здесь, дыма без огня не бывает.

А вот с заглавием посложнее. «Картошка»?.. Будет это нарочитой сниженностью. Даже той усмешливостью, с которой когда-то горожане иронично сравнивали нечто важное – с будто бы пустяковой картошкой… «Это вам не картошка», или – «Любовь – не картошка», – трунили еще недавно горожане… Уже не трунят. Наезжая из города – от пионера до инженера, от студента до доцента (не худо бы, для их же пользы, послать сюда и «руководителя», и «профессора»!) – именно на уборку картошки, горожане за последние десятилетия научились ее уважать. Отошли, канули в лету, ухмылки, шутки, вся ироничность горожан по поводу картошки! Их здесь труд – учит, воспитывает, умудряет… Заслуга картошки перед социализмом – да, да! – еще не оценена.

Назвать рассказ «Балет» – тоже вроде бы заманчиво. Но очень уж – «специально», претенциозно, высоко – главное, разочарует читателя. Где же он, мол, балет в рассказе?..

Так тому и быть. Назовем рассказ «Зоя Александровна». Мы попросим читателя быть снисходительным к автору. Уже написали мы выше, что – может статься – есть у автора причина быть пристрастным к этому имени…

Он: Вот, купил тебе обруч для волос… Не золотой, не серебряный – но не простой металл. Век имитаций! Правда, благородный вид у металла? Да и резьба, или орнамент, по окружности.

Она: Обычный анодированный алюминий. Грузинская поделка. Да, сказала бы – подделка под что-то. И резьба-орнамент – то же. Выдыхается, эрозирует – как само национальное чувство – национальное искусство… Одно обозначение, одно рассеянное, смутное воспоминание, которое тут же перебивается чем-то всеобщим… По-моему, все национальное скоро будет пережитком. Для массы – пережитков, для отдельных людей – специальностью…