— Какая тебе разница? У порога рассыплю, чтобы ты больше не приезжал.

Мы снова ругаемся. За эмоциями перестаем себя контролировать и говорим громко.

От шума просыпается Сашуля, плачет в комнате.

— Вот видишь к чему приводят ночные гости! — протискиваюсь между высоким мужем и тумбой. Иду успокоить сына.

— Я у тебя всегда во всем виноват, — бросает в спину. — Мегера в совершенстве!

Двигаюсь быстро, но тихо — на носочках.

Ветров, как громадный медведь, топает за мной, причиняя неудобство соседям с нижнего этажа. Если у них люстра не закачалась — уже хорошо.

Из-за наших голосов подскакивает младшая сестра, ошарашенно застывает в коридоре, наблюдая за нами.

Всклокоченная Вера терпеть не может Ветрова и не упускает момента, чтобы оскорбить бывшего родственника разными эпитетами. Но это все происходит за глаза, прямо выразить недовольство Андрею не хватит духа.

— Ой, здравствуйте, Андрей Вячеславович, — шепчет она.

— Привет! — рявкает строго.

Я прохожу в комнату и плотно закрываю за собой дверь. Тут горит ночник, мягко освещая кроватку Саши. Сынок встал на ножки, придерживается за борта и плачет.

— Зайка, не бойся, — беру его на руки. — Мы просто шутили. Совсем не к месту и не вовремя…

В этот момент дверь снова распахивается и в проеме появляется Ветров. Рукой он безошибочно находит стандартно расположенный на стене выключатель и нажимает на него. Вспыхивает люстра.

Я сержусь, но при малыше не показываю этого, только смотрю на мужа с укоризной.

Саша плакать перестает. Вздрагивает и щурит глазки от яркого света. Трясет ручонкой, указывая на Ветрова.

— Он? — лепечет.

— Он, он, — улыбаюсь сыну, — еще тот шутник.

Андрей не сводит с нас буравящий взор. Перебарывая себя, подступает на пару шагов.

— Что значит «он»? — уточняет.

— По большому счету — ничего, — хмыкаю. — Сашулик пока не мастер в красноречии, как его отец.

В комнате у меня плотные шторы темно-коричневого цвета, потому что мы с Сашей как попугаи: накинул тряпку — уснули. Пустили свет — бодрствуем.

Сейчас глубокая ночь, на минуточку, а Ветров со своими законами явился в мой дом и творит произвол. Подхожу к выключателю и тушу свет.

— Ты сказала, что ребенок не красноречив, как отец. А кто отец мальчика?

В комнате опять темно, за исключением полоски света, что пробирается из коридора через раскрытую дверь. Тени падают на лицо бывшего мужа, делая его устрашающим. Ветров всегда таким был, а еще Андрей не терпит лжи.

— Ты.

Ветров позволяет ядовитый смешок, его лицо искажается в кривой ухмылке настолько, что даже сын теряет очарование мужчиной.

— Лучше бы промолчала, Диана. Считаешь меня идиотом? Он же блондин и совсем не похож на меня, да и на тебя тоже.

— Я не вру, Андрей. Разве ты забыл наше второе примирение? А тот дикий полдень?

Тяжело сглатываю. Разбитая душа покалывает под ребрами. И в то же время становится легко-легко от признания.

— Бред, — нарочно отворачивается. — Хотя… не рассказывай, кто его настоящий отец, иначе я не могу гарантировать ему сохранность жизни и здоровья.

— Без проблем, — жму плечами.

Лицо Ветрова перестает сиять всеми оттенками превосходства, бывший муж кажется задумчивым и очень загадочным.

— Зря потревожил вас так поздно, — хрипит он и медленно идет из комнаты. — Я не думал, что ребенок заорет.

— Да, мы оба сорвались, оттого Саша и занервничал, но мои следующие слова понравятся тебе и того меньше. Ты вообще не знаешь, что такое дети!

Вера, расправив уши, притаилась в коридоре. Когда Ветров оказывается там же, дергается и прикидывается, что перекладывала куртки в шкафу, а не подслушивала.

Андрей двигается в прихожую, но продолжает спорить со мной: