По воскресеньям бабушка обычно пекла любимый всеми пирог-пай. Маленькая Женька, попробовав его впервые, спросила:

– Бабуля, а я – пай? Нина ответила за бабушку:

– Ты не пай, а прямо вай-вай-вай! Опять суп в обед не доела! – и укоризненно покачала головой. Ей очень нравилось быть старшей.

– Я буду все доедать, – сказала Женька и преданно поглядела на сестру.

Тот год вообще стал суровым испытанием для Нины. Она пошла в первый класс. И вдруг испугалась, смутилась, спасовала перед новой, неведомой доселе жизнью.

Во дворе школы Нину оторвали от мамы, бабушки и Женьки, пришедших проводить ее на первый в жизни урок, и поставили за какой-то очень худенькой, дерганой девочкой, которая все порывалась выскочить из шеренги первоклассников и прижаться к матери. Нине хотелось того же, поэтому она очень понимала незнакомую девочку, но стояла смирно. «Значит, так надо, – думала она. – Так положено… И я буду здесь стоять…»

Прямо в нос ей больно упирался огромный букет гладиолусов этой суетливой девочки, без конца крутившейся на месте. Гомонили мальчишки. Спину непривычно оттягивал ранец. Но Нина словно приросла к своему месту в колонне.

– Марьяшка, стой спокойно! – увещевала вертлявую девочку мать. – Смотри, какая у вас милая учительница! Прямо лучше всех!

Нина тоже посмотрела в ту сторону, куда указывала мама девочки, и поняла, что ей снова повезло. Такой учительницы нет ни у кого на свете! Она такая же красивая, как мама и как была тетя Римма…

Нина искоса взглянула на маленькую Женьку. Та изо всех сил вытягивала шейку, чтобы не потерять сестру из виду. Тетя Римма… Как похожа на нее эта молодая учительница! С таким же нежным, робким румянцем, с отлетающими за плечи завивающимися на концах волосами… «Я буду любить ее всегда!» – вдруг поклялась себе Нина, не отрывая от учительницы восторженных глаз.

Позже она узнала от матери, что Надежде Сергеевне, первой Нининой учительнице, было в ту пору всего-навсего девятнадцать. Она только окончила педучилище и взяла первый в своей жизни класс. Так что они начинали вместе – первачки и их учительница.

Мать была недовольна, что дочку записали в первый «Б». И даже ходила из-за этого к директору школы. Ей почему-то казалось, что вторая буква алфавита не так престижна, как первая.

– Не волнуйтесь, – успокоила ее директор. – Ваша дочка попадет к замечательному педагогу. Хоть она и молодая, но искренне любит детей и отдает им всю себя. Поверьте моему опыту!

Мать поверила. И не ошиблась.

Наконец зазвенел звонок, и классы отправились в здание школы. Первыми шли «ашки», а потом – «бэшки», как их традиционно и банально называют.

В залитом солнцем классе Надежда Сергеевна (она еще во дворе школы сказала, как ее зовут, и Нина повторила за ней, чтобы не забыть) стала рассаживать всех за парты.

Рядом с Ниной учительница посадила довольно высокого мальчика с жесткими, торчащими вверх волосами. Он моментально дернул Нину за толстенную косу и крикнул:

– Эврика!

– Что значит «эврика»? – спросила озадаченная Нина.

– Значит, открыл. И забыл закрыть…

– А что открыл?

– Как называть классы! Не «ашки» и «бэшки», это уже всем надоело, а намного лучше – «алкоголики» и «бандиты»! Классное деление! – И он снова радостно дернул Нину за косу. Нашел себе развлечение!

– Ты, умник! – сурово сказала ему Нина. – Оставь в покое мои волосы! Больно ведь!

Но мальчик ее в покое оставлять явно не собирался. Наоборот, стал дергать с удвоенной энергией.

Нина терпела долго, но через месяц пожаловалась дома бабушке:

– Этот Борька, который со мной сидит… Он без конца тянет меня за косы.