– Не бойся и не плачь, – сказал он. – Сколько времени потребуется, чтобы научить мою лошадь летать?

– Всего один год, – ответил первый министр.

– Если лошадь научится летать, – сказал император, – я отменю твой приговор и верну тебя на должность первого министра. Ты получишь несметные богатства и все, что только пожелаешь, можешь не сомневаться. Но если за год лошадь не научится летать, ты будешь повешен.

Первый министр сел на лошадь и вернулся домой. А там его жена и дети уже оплакивали его смерть. Увидев, что он вернулся, они были поражены и спросили его, как ему это удалось. Он им все рассказал, но они продолжали плакать и причитать.

– Перестаньте плакать! – сказал первый министр.

– Я уверена, ты не владеешь никаким искусством, чтобы научить лошадь летать, – ответила жена. – Так что это за глупость? Если ты не умер сегодня, то умрешь через год. А для нас этот год пройдет в ожидании твоей смерти. Мы все равно будем печалиться и горевать. Если уж ты хотел его обмануть, то мог бы попросить двадцать или даже пятьдесят лет.

Первый министр рассмеялся и сказал:

– Ты не знакома с законами жизни. Кто знает, что произойдет за этот год? Я могу умереть, лошадь может умереть, император может умереть. Год – это долгий срок. Если бы я попросил двадцать лет, император не дал бы мне столько времени. Двадцать лет – это слишком много. Поэтому я попросил один год. Главное, что казнь отложили.

А потом случилось то, чего никто не мог предвидеть. Все трое в течение того года умерли: и император, и первый министр, и лошадь.

Вода в реке спала, и человек вернулся к машине.

– Мы непременно встретимся на обратном пути, – сказал он мне.

Он опять повторил те же слова. У нас есть удивительная привычка: сколько бы раз нам что-то ни объясняли, мы продолжаем говорить и делать то же самое. Со мной это происходит каждый день. Люди меня о чем-то спрашивают, я им объясняю, а потом они приходят и задают вопрос, который полностью противоречит моим словам.

Итак, прощаясь со мной, он сказал:

– Мы непременно встретимся на обратном пути. Очень рад был с вами познакомиться.

Я только рассмеялся. Он уехал первым – а всего через пару километров я увидел его, лежащего на дороге мертвым. Его машина попала в аварию, и он погиб.

– Как странно, – проговорил мой водитель. – Вы ведь только что сказали ему то же самое.

Я и вам говорю то же самое. Нет никакой гарантии, что, отправившись домой, вы до него дойдете. Нет никакой гарантии и никакой уверенности. Может быть, сегодня вы дойдете, а завтра – нет. Или, может быть, завтра вы дойдете, а послезавтра – нет. Как долго вы сможете избегать смерти? Однажды точно настанет день, когда до дома вы не дойдете. И нет смысла представлять, что это случится через десять лет или через двадцать. Тот, кому известен этот факт, будет представлять, что это случится уже сегодня.

На обратном пути подумайте о том, что завтра утром вы не проснетесь – что же тогда делать? Уходя отсюда, обдумайте это: завтра утром вас не будет – что же теперь делать? Однажды точно настанет утро, когда вас не будет. В этом можно быть абсолютно уверенным; нет смысла в этом сомневаться, и нет смысла это объяснять. Однажды настанет день, когда солнце взойдет, а вас не будет. На этой земле жили многие люди, но теперь их уже нет. Сегодня вы есть, но когда-нибудь не станет и вас.

Смерть – единственное, что гарантировано в жизни, но мы очень редко об этом думаем. Во всем остальном можно быть не уверенным, во всем остальном можно сомневаться. Возможно, Бог есть, а возможно, нет; возможно, душа существует, а возможно, нет. Возможно, мир, который мы видим вокруг, действительно есть, а возможно, это просто сон. И все же одно случится точно – это неизбежно, в этом нет никаких сомнений: человек, который жив сейчас, не будет жить вечно. Смерть обязательно придет; смерть – величайшая истина.