Вообще весь вид залива, изрезанного мелкими бухточками с вкраплениями островков, наталкивает на мысль о его ледниковом происхождении.

Так вот Йорктаун располагался на мысе, между вышеупомянутыми мелкими бухточками. Таким образом, город было легко осаждать с суши и снабжать с моря. Сам городок был маленьким, но играл важную роль, являясь тогда единственным населенным пунктом на входе в Чесапикский залив и, соответственно, крепостью, контролирующей этот вход. И именно здесь, под Йорктауном, решалась в 1781-ом году судьба Америки. От исхода битвы под Йорктауном зависела судьба не одной или двух стран, а, может быть, половины мира. Победа Континентальной армии означала бы победу США в войне за независимость и, как следствие, усиление английского гнета в других колониях и расширение империи Владычицы морей в Азии и Африке; как дальнейшее следствие – новые войны между странами Европы и жителями вышеупомянутых колоний, как промеж собой, так и друг с другом, а может и все вместе. Победа же англичан под Йорктауном могла означать сведение на нет всех усилий американского народа в войне за независимость.

Поэтому победа в этой битве была важна для обеих сторон. Но Континентальная армия находилась на суше, а «красные мундиры» под Йорктауном снабжались с моря. Американский флот был слишком слаб, чтобы противостоять английскому. С целью стабилизации обстановки у восточного побережья Северной Америки, монсеньер маркиз Жильбер де Лафайетт попросил помощи французского флота в лице адмирала графа де Грасса. Монсеньер граф де Грасс согласился и вывел линейный флот в море. Адмирал еще думал по поводу того, куда отправиться, но в результате он предпочел Чесапик Нью-Йорку. Де Грасс не ошибся. Английский флот принял вызов. Две эскадры встретились у устья Чесапикского залива. Но не только сорок линейных кораблей с двух сторон сошлись здесь…

Ранним утром из достаточно густого и низкого тумана к устью вышеупомянутого залива подходил корабль. Это был фрегат. Не просто фрегат – воплощение совершенства. Но в густом прибрежном тумане грация и красота судна была незаметна. Никаких опознавательных знаков тоже имелось возможности обнаружить. Силуэт этого корабля был единственным в море тумана: ни одной другой мачты больше не было видно вплоть до горизонта. Пользуясь утренним бризом, неизвестный фрегат входил в устье Чесапика. Вполне возможно, что ни один человеческий глаз не наблюдал входа этого величественного и прекрасного корабля в узкий и скалистый залив. Но теперь мы должны перенестись на самый фрегат.

Джордж Сэйлор стоял на палубе бака24, опершись на фальшборт широко расставленными руками, и смотрел вперед. По его лицу казалось, что капитан внимательно всматривается в пространство, хотя в таком густом тумане видимость на уровне опердека не превышала полторы сотни метров, и, чтобы увидеть объекты, находящиеся вдали, нужно было наблюдать с марс-площадки на уровне брам-реи25, чем и занимались сейчас впередсмотрящие. Сэйлор же стоял здесь в ожидании своего первого помощника. Несколько минут спустя, объект ожидания Джорджа появился около него:

– Первый помощник Робер де Брильяр прибыл по вашему приказанию!

– Расскажи мне мой план, Робер, – сказал Сэйлор, не оборачиваясь.

– Я, конечно, не могу утверждать с полной уверенностью, но я считаю, что ваш план заключается в желании не выпускать некоторые английские силы, находящиеся в заливе, дабы они не ударили в спину флоту де Грасса. Но мое личное мнение таково, что в заливе, то есть под Йорктауном, британских боевых кораблей нет! – де Брильяр говорил это с твердой уверенностью в голосе.