– Возьмите уже у того барабанщика! Эй, вы там! Пусть барабанщик передаст сюда ружье! А вы, мсье де Брильяр, конечно католик? – Лафайетт заинтересовался вопросами религии.

– Может, для вас это оскорбительно, маркиз, но этот вопрос меня обижает, – «Похоже, Робер набрался храбрости говорить так с маркизом», – подумал Сэйлор. – Конечно же, я католик! Как и любой честный лотарингец, я ненавижу протестантскую мораль!

– Помнится, ты говорил мне, что ты из Пикардии?! – Сэйлор косо посмотрел на осмелевшего француза.

– Это потом мы переехали в Пикардию. А родился я в Лотарингии! Я горжусь этим, монсеньер маркиз! – закончил Робер, обращаясь уже к Лафайетту.

В это время внимание Джорджа было привлечено к каким-то движениям в лесу. Джордж направил ствол своего ружья туда. Он внимательно изучал лес, когда, ведомый каким-то неизвестным чувством, Сэйлор посмотрел вверх и увидел англичанина, который целился в Лафайетта со специально подготовленной на дереве площадки. Обычно по таким лазали только индейцы. Джордж вскинул ружье и выстрелил. Британец упал вниз. Маркиз и де Брильяр обернулись, а из леса уже были слышны выстрелы, красные мундиры уже мелькали в чаще, выстраиваясь, даже там, в цепи. Они были и слева, и справа. Сэйлор без слов перекинул ружье за спину и, вынув из ножен саблю, указал Лафайетту и де Брильяру вперед: по дороге на них мчался отряд «зеленых драгунов» – английской кавалерии, которой было вдвое больше, чем конницы патриотов:

– Сейчас мы с Робером должны быть там: пока пехота успешно обороняется, нужно остановить кавалерию! – и Сэйлор, пришпорив коня, помчался вперед.

Робер, недолго думая, поскакал вслед за ним. Монсеньер маркиз также, вынув из ножен рапиру, отправился в пекло битвы. Трое всадников, врубившись в центр драгунского отряда, творили чудеса. Сэйлор каждым ударом сабли сбивал с лошади английских кавалеристов или убивал их, сидящих в седле. Робер, впервые оказавшийся так близко лицом к лицу с врагом, ожесточенно рубил в капусту каждого встречного и поперечного, сам едва уклоняясь от ответных ударов. Монсеньер маркиз наносил точные колющие удары, рубящими же движениями своей рапиры он выбивал из рук противника оружие, либо оглушал его. Американские всадники, увидев в центре сражения Лафайетта, приободрились и ударили с новой силой. «Зеленые драгуны» были отлично подготовлены, но, несмотря на численное превосходство, в этот раз они дрогнули. Потеряв две трети кавалеристов, оставшиеся члены отряда отступили и, при отходе, оставили на поле боя еще пятерых, настигнутых пулями Сэйлора, де Брильяра и Лафайетта.

В это время пехота перешла в рукопашную схватку. И Джордж повел оставшуюся конницу в атаку на «красных мундиров». Именно за Сэйлором пошли конники, а вместе с ними де Лафайетт и де Брильяр. Саблями своих всадников и рапирой (вот где виден французский дворянин) Лафайетта конники быстро смяли и разбили английскую пехоту. В это время Робер де Брильяр, как и раньше, рубил все красное, что видел, в капусту. При этом сам он не погиб только чудом. Сэйлору такое усердие его компаньона в бою не очень нравилась:

– С таким безрассудством, Робер, ты мог бы резать гугенотов в ночь святого Варфоломея! Ты же «добрый католик»! – Джордж смотрел на лотарингца-пикардийца со злой усмешкой. – А в бою ты должен быть осторожен. Ты должен наносить врагу ровно столько ударов, сколько нужно для его смерти. Не больше и не меньше! Ты понял меня, последователь чертовых Гизов?

– Я приму это к сведению. Спасибо за совет! – при этих словах лицо Робера выражало полную искренность, такую, что даже Сэйлор растерялся. Но продолжать этот разговор он не стал.