Кадастровый реестр 1451 года, за год до рождения Леонардо, безжалостно приводит их список: пшеничное поле в три стайоро[19] и небольшой участок в полтора стайоро в местечке, называемом Канапале, неподалеку от речки Стреда, проданы соответственно Папино ди Нанни Банти и священнику из Витолини, Андреа ди Джулиано Бонаккорси, тому самому, что станет играть в азартные игры с Симоне и Аккаттабригой; участок под строительство с заложенным фундаментом в Меркатале продан Бьяджо ди Нанни, другу Пьеро д’Андреа Бути и приходского священника Пьеро ди Бартоломео; участок площадью два с половиной стайоро в Кампальяне, в приходе Сан-Лоренцо-ад-Арниано, засаженный пшеницей и оливами, продан Канетто Франкини; пшеничное поле площадью шесть стайоро близ церкви Сан-Бартоломео-а-Стреда продано Марко ди сер Томме Браччи; и, наконец, еще одно пшеничное поле площадью пять стайоро на виа Франконезе продано монне Лизе, вдове Антонио ди Лионардо[20].

Так что же с матерью Леонардо? Как ее звали? Что с ней случилось? Дед Антонио в памятной записке о рождении Леонардо о ней не сообщает, да и внебрачный статус ребенка не упоминает. Здесь ему достаточно написать: «Внук мой от сера Пьеро, моего сына».

Имя матери появится только шесть лет спустя, в другом документе Антонио, последнем в его долгой жизни: кадастровой декларации, представленной, а в данном случае также и собственноручно составленной сыном, сером Пьеро, во Флоренции 27 февраля 1458 года (на документе указано «1457», согласно древнему флорентийскому обычаю начинать год с 25 марта). И здесь же впервые в списке «ртов», то есть членов семьи, всплывает имя «внебрачного» Леонардо. На каждого указанного в декларации ребенка-иждивенца полагается вычесть из общей налогооблагаемой суммы по 200 флоринов: весьма неплохо, однако для бастардов этот вычет происходит не автоматически, приходится дожидаться специального постановления. Антонио его не получит, так что придется ему доплатить целых 7 флоринов сбора.

В декларации по-прежнему фигурирует сер Пьеро, хотя он, женившись на женщине по имени Альбьера, уже несколько лет живет во Флоренции. Другой сын, Франческо, дядя Леонардо, «сидит в доме и ничего не делает». Этот прилипала Симоне, муж Виоланте, продолжает требовать оставшиеся 160 флоринов приданого. Экономическое положение семьи несколько улучшилось благодаря дедовым сбережениям и работе молодого нотариуса. В банке Монте сейчас лежат 1397 флоринов и 12 сольди, вложенные в государственный долг Флоренции, однако и Пьеро кое-что задолжал: 3 флорина торговцу бумагой и перьями Джованни Париджи, 4 флорина и 3 сольди – виноделу Якопо ди Маффео, еще 8 флоринов – флорентийской Бадии за место для составления документов, быть может, редкостную дыру, зато буквально напротив Палаццо дель подеста.

Пьеро, истинный автор декларации, также скрупулезно регистрирует наследство, оставленное спекулянтом и ростовщиком Ванни ди Никколо ди сер Ванни, которого он часто посещал в 1449–1451 годах. В благодарность за услуги Ванни в приложении к завещанию от 29 ноября 1449 года даже отписал Пьеро «содержание на всю его жизнь и возмещение платы за дом на весь срок проживания», то есть право пользования большим домом с садом по виа Гибеллина, в сторону канто алла Брига: вероятно, тем самым, где Пьеро жил в свои первые флорентийские годы. Однако теперь, более чем через шесть лет после смерти Ванни в 1451 году, Пьеро с горечью пишет, что наследство «отменено и аннулировано» по вине других наследников, монахов-иеронимитов из Фьезоле, но прежде всего – святейшего моралиста, архиепископа Антонино Пьероцци, объявившего все имущество Ванни «незаконно нажитым».