А потом… Потом в столице случилась попытка государственного переворота, и в том заговоре оказались замешаны многие из вышестоящих. Но король Брайн выжил и вернул себе власть, после чего полетели головы, титулы, состояния и места при дворе.

Бернард Корнуэлл сохранил и голову, и титул, и свое богатство. А вот место при дворе и членство в Палате Лордов он все же потерял и был выслан на наш северный остров – назначен его губернатором! – с наказом не покидать Хокк до особого королевского распоряжения.

Со слов дяди выходило, что его оклеветали завистники, хотя он всегда стоял на стороне законного короля. Его вину доказать не удалось, хотя у следствия были какие-то косвенные улики. Фальшивые, как любил заявлять дядя. Именно из-за них Бернард Корнуэлл и лишился королевской милости.

Впрочем, два с лишним года назад, когда я узнала, что губернатором Хокка стал мой дядя… Нет, я не побежала сразу же обивать пороги его особняка в центре Вильмы. Вместо этого тянула так долго, как могла, не собираясь взывать к его милосердию, пока наконец не поняла, что другого выхода у нас с Олли попросту нет.

Иначе мой брат умрет.

Именно тогда я переступила через свою гордость и упала дяде в ноги. И Бернард Корнуэлл почему-то смилостивился, разрешив нам с братом остаться. Но при этом он неустанно мне напоминал, в каком мы перед ним долгу, а Абигейл постоянно надо мной издевалась.

Зато сейчас он пришел в нашу с братом маленькую комнатку, сидел за моим столом, уставившись на меня налитыми кровью глазами.

– Ты хорошая девочка, Агата! – наконец, произнес он с чувством, когда я немного подровняла магически его состояние, убрав признаки приближающегося нервного криза. – И очень хороший маг.

– Нет, дядя! – отозвалась я с явным сожалением. – Маг из меня посредственный, но я очень стараюсь.

Мне хотелось выучиться и полностью раскрыть свой магический дар, чтобы в будущем помогать родному брату. Но пока его болезнь была куда серьезнее моих умений – с ней могли совладать только Высшие Маги.

– Агата, скажи мне, – дядя уставился мне в глаза, – ты ведь все еще девственница? – На это я ахнула, а он продолжал: – Думаю, Сестры Святой Истонии вбили в твою маленькую голову, что до брака любовные утехи неугодны Богам!

Кровь прилила к моим щекам.

– Как вы можете во мне сомневаться?! – произнесла я срывающимся голосом. – Я бы ни за что!.. Нет же, дядя Бернард, клянусь вам, я никогда!

Однажды Мэтью меня поцеловал. Это было в тот день, когда он уплывал в столицу. Но поцелуй вышел смазанным – дружеским с моей стороны и не особо дружеским с его.

– Охотно в это верю, – согласился дядя. – Ну что же, Агата!.. Никогда не думал, что мне придется это сказать, но сегодня я даже рад, что ты пришла в мой дом. Потому что настал твой черед отплатить мне за доброту и те щедроты, которыми вы с братом пользовались по моей милости.

– Буду только рада, дядя! – отозвалась я осторожно, не совсем понимая, что ему от меня могло понадобиться. На секунду даже пожалела, что поставила полог тишины и не слышала всех деталей скандала. – Я сделаю все, что в моих силах!

Но уже через пару минут сказала ему категорическое «нет».

– Но это невозможно! – повторила я, украдкой покосившись на красивое, харизматичное лицо короля на портрете.

Я давно уже поняла, почему портреты короля Брайна Стенвея были развешаны по всему губернаторскому дому, а горничные на кухне смеялись, что в дядиной спальне возле его кровати висят аж целых два!..

Потому что Бернард Корнуэлл истово мечтал вернуться в столицу, надеясь заслужить королевское прощение.

– Нет же, – снова сказала я, уставившись в карие глаза короля, словно тот лично настаивал на моем приезде в столицу. – Это просто немыслимо!