– Может, сделаем перерыв?

– Отличная мысль. Я как раз в прошлый наш рейс принесла кофемашину. Сейчас заварю нам по чашечке кофе.

– А чашки мы принесли?

– Нет… Но где-то в коробках должны быть глубокие тарелки …

– Спасибо за помощь, ты – настоящая подруга, – поблагодарила Олеся, усевшись с ногами на подоконник и попивая кофе из миски для супа.

– Не могу сказать, что делала это с большим удовольствием, но все же рада помочь, – ответила Маша, восседая на единственной в комнате табуретке. Как радушная хозяйка, Олеся предложила этот роскошный предмет мебели гостье.

– Понимаю. И знай, если тебе нужна будет моя помощь, я всегда…

– Нужна! Олеська, мне ведь нужна твоя помощь! – встрепенулась девушка. – Я с этой мыслью пришла к тебе сегодня утром, но вещи, коробки и гудящие ноги вытеснили из головы все прочее.

– Так. Говори, что случилось. – Подруга заинтригованно наклонилась вперед.

– Моя одногруппница Катя, помнишь ее?

– Высокая брюнетка с короткой стрижкой?

Маша кивнула.

– Помню.

– Так вот, она хочет, чтобы я проверила ее жениха.

Олеська неделикатно присвистнула.

– А что за жених?

– Никита. Они вместе три года, и вот он сделал ей предложение.

– Сочувствую парню.

– Почему?

– Мне кажется, Катька не особо уравновешенная. Или неуравновешенная особа – как тебе больше нравится.

– Ну, она взбалмошная, но неплохая. И как товарищ по учебе меня вполне устраивала. Пока вот не предложила мне пойти на свидание с Никитой.

– А чем она аргументировала эту необходимость?

– Своим спокойствием. Типа «нельзя выходить замуж, зная, что он в любой момент может встретиться с Машей Ивановой и влюбиться в нее без памяти».

– А если он влюбится без памяти до свадьбы – это будет лучше?

Маша пожала плечами.

– Я не знаю, что делать. В последний раз я встречалась с кем-то по заказу в десятом классе. Это плохо кончилось. Мне даже пришлось перейти в другую школу.

– Ого! Так вот из-за чего ты перешла? А я думала, из-за французского, в нашей же школе его не преподавали.

– Из-за него тоже. Но прежде всего я не могла больше видеть нашу биологичку.

– О, Людмила Георгиевна! Она всегда тебя ненавидела.

– Не всегда. Только с шестого класса, когда моя способность впервые дала о себе знать.

– То есть дар легко влюблять в себя почти всех мужчин, как мимолетно встретившихся, так и изрядно пообщавшихся, – это у тебя не с рождения?

– Я вообще не знаю, откуда он у меня. Мама даже водила меня однажды к гипнотизеру, чтобы это выяснить.

– Ого! Сработало?

– Ну, во время сеанса я вспомнила, как сижу в песочнице, а рядом чудесный кудрявый мальчик, который дает мне поиграть со своим синим совочком. Я счастливая, делаю куличики в виде паровозика, а потом приходит девочка в белых бантах, и мальчик отнимает совочек у меня, чтобы отдать ей.

– Вот гад!

– Может быть, тогда я тоже так подумала и захотела всегда нравиться мальчикам больше, чем другие девочки. Но это не точно.

– А что сказал гипнотизер?

– Попросил у мамы мой телефончик и разрешение пригласить ее дочь куда-нибудь.

Со стороны подоконника раздался гогот. От смеха Олеся подавилась кофе так, что он пошел у нее носом.

Это было очень волнительное утро. Родители впервые – по ее же просьбе – не пошли с Машей на школьную линейку. Правда, от теплого коричневого пальто («там же похолодало!») и вязаного белого берета («тебе очень идет!») ей все же отвертеться не удалось. До школы было не так далеко, да и шагать одной прохладным, но солнечным сентябрьским утром было весьма приятно.

– Иванова! – Олеся Новикова увидела подругу издалека и вовсю махала ей букетом огромных, чуть ли не с саму девочку, гладиолусов.