На пятнадцатилетие, условное, ведь де Буар не знал точной даты рождения девочки, а только мог предположить год рождения и, это по его подсчетам был 1822, она получила от него возможность отправиться в Париж. Сопровождала её гувернантка. Вернулась Изабель уставшая, довольная и удивленная. Она поспешила поделиться с дядей впечатлениями и задать ему созревшие вопросы.

– Дядя, почему ты редко позволял мне покидать дом? – заявила Изабель, искренне удивляясь тому, что долгие годы находилась под тяжестью наук, которым обучали её дядя и нанимаемые им учителя.

– Иза, в ближайшее время ты получишь возможность начать собственную взрослую жизнь. Ты поступишь в университет, как мечтала. Ты сможешь проводить опыты и публиковать результаты. Ты встретишь парня, который полюбит тебя взаимной, и, надеюсь, искренней любовью к тебе, а не к наследству, которое тебе полагается. Будут у тебя семья и дети. Но больше у тебя не будет того маленького мирка, где ты могла часами простоять у углового окна, созерцая, как катятся по стеклу капли от бушующего ливня. Ты могла вдоволь выспаться и приступить к занятиям, когда ты была готова. Ты могла читать, когда ты хотела и что ты хотела. Став взрослой, ты лишилась своего исключительного права на время, которое отмеряно тебе провести на земле. Отныне, кто угодно будет претендовать на него. Окружающие. Муж. Дети. Тебе самой решать, сколько своего времени отдать другим людям и сколько оставить себе.

Де Буар отвернулся от Изабель. Он с ужасом представлял тот период, когда она пускай и окруженная прислугой, потому как на его деньги она сможет себе её нанять, устанет от ноющего супруга, которому будет не хватать внимания или же он будет жаловаться на какие-то бытовые мелочи, и будут капризничать дети, а она же будет мечтать только о тишине. О той, которая была в доме де Буара. Он сделал все, чтобы его Изабель могла унестись мысленно в комфортное место, где можно было спрятаться от реальности, изобилующей шумами.

– А разве женщина не может быть счастлива в окружении мужа и детей? – Иза удивилась.

– Может. Более того, должна. Иза, ты можешь встретить того, о ком мечтаешь и видеть в супруге того человека, которого хотела, но каким он будет от тебя не зависит. Я тебе советую всегда иметь место, куда ты сможешь уйти от слишком навязчивых проблем. Борись за право на собственную жизнь, – напутствовал де Буар. Он понимал, что не сможет быть рядом с девочкой, ставшей для него родной дочерью.

Спустя пару лет Лоэн отправился со своей названной племянницей во Францию, в одну из провинций, где располагался университет, не обладающий громкой славой, как Сорбонна. Девушкам надлежало обучаться нехитрым дисциплинам и чаще всего монастырского образования считалось достаточным. Научные дисциплины для девушек были запрещенной темой. Лоэн был готов уплатить внушительную сумму, чтобы декан позволил его Изабель пройти проверку её знаний и включить девушку в число студентов. Несмотря на то, что на дворе был 1839 год, но отношение к нежным созданиям, пытавшимся блеснуть умом, все ещё оставалось средневековым.

Появление миловидной Изабель в университете считали вопиющим нарушением правил и традиций. Хлопотавший за неё дядя с впечатляющим капиталом не внимал никаким доводам.

Почтенный декан долго изучал стоявшего перед ним человека средних лет с очень мудрым взглядом. Наконец пауза была прервана.

– Господин Лоэн, при всем уважении к представителям знатных семейств, к которым вы наверняка имеете отношение, я не могу ответить согласием на зачисление вашей протеже в число наших студентов. Она девушка, – утяжеленный годами человек скорчил мину на лице, словно ему предложили отведать невкусное блюдо.