Оля сказала это настолько твёрдо, что больше я не стал возражать.

– Считаю, главное – это наше общение. Не правда ли, Марк?

– Ну, да.

В нашем разговоре повисла небольшая пауза. Я пытался найти тему для дальнейшей беседы. В это время Оля смотрела на меня, смущённо улыбаясь, лишь изредка отвлекалась на действия Сэма. И это был не просто взгляд. Она созерцала меня, как созерцают картину известного художника, которую достали на обозрение из запасников музея. С интересом изучая каждое моё движение и детали поведения. Так ласково и нежно на меня уже давно никто не смотрел. От этого чувствовал себя несколько неловко.

После её рассказа мне вдруг вспомнилась одна история об известном математике Джоне Нэше, который, осознавая, что страдает параноидной шизофренией, пытался бороться с этим. Учёного в его галлюцинациях преследовали некие личности, которых он научился не замечать, не разговаривал с ними. При этом Нэш продолжал заниматься исследованиями. Впоследствии он стал выдающимся человеком, кстати, лауреатом Нобелевской премии. В Голливуде об этом даже фильм сняли.

Вряд ли Ольга больна. Глядя на её ангельское лицо, не поверю я в это. После той аварии девушке нужна помощь, реабилитация, чтобы пережить боль от потери отца. Сейчас для Ольги я был единственным дорогим человеком, которого она так долго ждала, искала. На меня, словно с неба, свалилась миссия – помочь ей, стать для неё защитником. Конечно, с непривычки напрягало то, что она может читать мои мысли.

– Хотел спросить о Вашей бабушке, – наконец, прервав молчание, сказал я. – Она ведь потеряла сына…

– Да, она потеряла единственного сына. Видно было, что ей очень тяжело. Прошло время, бабушка долго ещё металась между заботой обо мне и своей работой. Отношения между нами ещё до аварии не сложились. Ведь раньше мы пересекались лишь на некоторых семейных мероприятиях, а в повседневной жизни почти не общались. С моей мамой с самого начала они были в конфликте. Отец, который был связующим звеном, соединяющий нас с бабулей, и тот постоянно её критиковал за разных поклонников, которых она приводила к себе в дом.

– Ну, всё-таки бабушка сейчас Ваш самый близкий человек.

– Да, это так. Она хотела забрать меня к себе после больницы, а эту квартиру продать. Но я уговорила её не делать этого. Всё равно мы не смогли бы ужиться с ней под одной крышей, мы слишком разные. Энергетика моей бабули действует на меня отрицательно. Больше получаса с ней я не выдерживаю. К тому же мысли, которыми она загружена, мне знать ни к чему.

– Она в курсе, что Вы того… ну, в смысле, не простой человек?

– Я пыталась ей рассказать, но сразу поняла, что бабушка мне не верит.

– Ну, может, и к лучшему.

– Да, наверно. Мы договорились, что будем дружить на расстоянии, она будет меня навещать. Работу бабуля сейчас ставит на первое место. Для неё эта фирма, которой она руководит, как памятник сыну. Ведь папа этот бизнес создал специально для неё, бабушка фирмой очень дорожит.

Кот запрыгнул на диван и лёг поближе к хозяйке. Оля погладила его, и Сэм громко заурчал.

– Здоровый котяра, – с интересом глядя на кота, сказал я. – Сколько ему лет?

– В этом году будет восемь.

Какое-то время слушали урчание кота. Сэм понимал, что всё внимание уделено только ему, поэтому старался урчать громче.

– Ольга, хотел ещё Вас спросить. Та чёрная иномарка и человек, который Вас силком посадил в салон…

– А, да. Это Виктор – водитель и охранник моей бабули. Терпеть его не могу. Мысли у него всегда нехорошие, похотливые. Я его очень боюсь, и порой мне кажется, что он замышляет недоброе. По просьбе бабушки он приезжает, привозит документы, иногда продукты и, если меня нет, дожидается. А в этот раз Виктор увидел меня на улице, настаивал поехать домой. Со мной была истерика, он, видя мою неадекватность, силой усадил меня в машину. Когда успокоилась, я попросила его поехать в Уралмашевский парк, чтобы там немного побыть. Потом уже поехали домой.