У меня ночь тоже не обещала быть спокойной.

Я собиралась избавиться от лишнего, не желая тащить это в новый год.

Мусор надо выкидывать, то же самое и с мыслями, установками и взглядами. В моей жизни слишком много было ненужного, покрывшегося пылью.

– Как сходила? – очищая очередной мандарин, лениво поинтересовалась Лариска.

– Все было супер, пока не появился твой любимый.

– Игорек, что ли? – выпучила глаза соседка моя.

– Какой? – тут же я замерла.

– Ну, любимый.

– А-а-а, – протянула тут же, – нет. Кирилл!

– Нифига себе. А говорила без мужиков!

– Без бывших! – поправила Лариску.

– А Демидов, чего не мужик, что ли? Хоть и бывший, – видя мое недовольное лицо, поправила саму себя Лара.

– Он козел обыкновенный.

– Проходили. Новенькое что будет? – отмахнувшись, растянулась Ларка снова на кровати.

– Не знаешь, где коробка с подарками от Горыныча?

– У меня под кроватью. Заменяют четвертую ножку. А тебе зачем? Ностальгия?

– Нет, хочу выкинуть.

– Да что ты! – охая и недовольно вздыхая, вскочила моя подружка.– Там столько всего. Даже одежда Кирюхи. Отдай бомжам!

– Ну-у-у, – засомневалась я, – вряд ли им нужны статуэтки и мягкие игрушки. А из одежды только его толстовка. Сожгу.

– Может, до Масленицы подождешь? Ладно, – подняла Лариска руки вверх, видя выражение моего лица. – Жги, мать. Кстати, где?

– На пустыре за общагой. Пойдешь? – спросила осторожно, осознав, что одной как-то жутко туда сейчас тащиться. А утра ждать тоже не вариант, зеваки набегут!

– Ох, Лопухова, слишком ты деятельная. Не доведет это до добра. Хорошо, – собирая в ладошки шкурки от мандаринов, потопала Лариска в коридор. – Гулять полезно перед сном.

Я без сожаления вытащила коробку из-под кровати, лишая свою соседку, похоже, спального места. Койка тут же начала шатается, и Лариска с ее грацией могла с легкостью ночью опрокинуть на себя эту неустойчивую конструкцию.

В коробку решила не заглядывать на всякий случай, зная наверняка, если дам слабину, потом будет тяжело.

Изрядно вспотев, пока тащила ее, я размышляла на тему, что завтрашнее утро начну с правильных мыслей и планов. А все мерзкое оставлю здесь, оно превратится в золу, которую позже развеет ветер, стирая мою душевную боль.

– Давай спички, – протянула я руку, забирая у Ларки коробок.

– А можно я оставлю розового зайца себе? – принялась Лариса канючить. – Глянь, какой он милый, – нажала она ему на брюхо, и тот принялся гнусавым голосом признаваться в любви.

– Нет, – твердый тон должен был дать понять ей, что никаких послаблений не будет.

– Не будь врединой. Гляди, – с восторгом переключилась Ларка на какую-то очередную безделушку, – бейсболка. Ой, шары именные елочные. Новый Год скоро. Лерка, ну оставь. а!

– Ла-ри-са, – зашипела я на нее, видя, как та потрошила а просто коробку, вытряхивая оттуда все, что попадалось под руку.

– Не будь черствой. Подушечка с изображением кошки. Ой, Кир романтик просто.

– Нет, так не пойдет, – пытаясь отнять у Лариски свое имущество, принялась я снова запихивать все в картонную коробку. – Ты обещала поддержку, вообще-то!

– Я передумала! – снимая шапку и примеряя кепку, бросила Ларка довольно смеясь.

И пока мы припирались, отнимая друг у друга вещи, не заметили, как к нашей перепалке проявили интерес посторонние.

– Девочки, а мы вас в гости не ждали. Косой, ты погляди, какие красотки! – раздалось из темноты, а мы прижались с Ларкой разом друг к другу, позабыв обо всем.

– Кто здесь? – запищала она. – Уходите!

– Как это уходить? Мы на своей территории, а вот вы… в гостях. Но мы добрые и прогонять не будем, – снова незнакомый хриплый голос, но уже с другой стороны.