Это называется «брать на понт» и «бросать пыль в глаза». Любимая Костина фишка. Отец не зря доверил ему свою предвыборную кампанию. До сих пор занимает высокие строчки в рейтинге, благодаря подвешенному языку Гончарова и его связям.

— Я тебя прямо спросил: ты Алёну подтолкнул к этому решению? Не надо мне лить в уши воду, отвлекая от главного.

— Прямо отвечаю. Ковалёва сама приняла такое решение. И на твоем месте я бы оставил всё как есть и больше не трогал девушку. У нее своя устоявшаяся жизнь. С чужим для тебя ребенком. У тебя своя. Пересеклись ненадолго в прошлом и разошлись кто куда. Гормоны свои усмири и направь в рабочее русло. На твои плечи сейчас возложена большая ответственность, ты занимаешь кресло руководителя. Поэтому держи себя в руках, — чеканит Костя последние предложения.

— Как ты?

— Как я. У Ковалёвой есть молодой человек. Генрих Нейман. Он из наших. Серьезный мужчина, с такими же намерениями на нее и ее ребенка. Поэтому не надо никому вставлять палки в колеса и ворошить прошлое. Которого уже не изменить.

Еще чуть-чуть, и разум сегодня возьмет отгул, а Костя полетит в Новокузнецк с разбитым лицом.

— Ты, смотрю, для постороннего человека хорошо осведомлен о ее жизни, да?

— Я не интересовался ее жизнью. Но с Иващенко мы с теперь ведем переговоры, а Генрих представляет его интересы в Москве. Нейман прилетает на координационные совещания раз в две недели. На одном из корпоративов я увидел их с Ковалёвой вместе. Отличная пара. Буду рад, если у них все сложится.

— Ясно, Костя. — Я поднимаюсь на ноги, глядя на часы.

Уложились в десять минут. Но если сейчас не уйти, то наш разговор закончится очень печально. Ударить Костю — все равно что поднять руку на отца. А мне бы этого не хотелось.

— Что тебе ясно? — летит в спину.

Я поворачиваюсь, прожигая Гончарова взглядом.

— Душу ты в меня вложил, да, Константин Сергеевич? Как в сына своего, к которому теперь на могилу ходишь?

У робота тоже есть слабые места. Я знаю все до единого. Костя ожидаемо меняется в лице, когда напоминаю про Кирилла.

— Другого от тебя и не ожидал. — Он отрицательно покачивает головой, в глазах появляется ярость. — Оставь девушку в покое, Ян. Сломаешь. С Нейманом ей будет спокойнее и проще, чем с тобой. Хватит подкармливать свои эмоции и искать с ней встреч. Научись себя контролировать. Это мой тебе совет.

— Блядь, мне тебе уебать сейчас охота за все твои слова и хладнокровие.

— И мне. Потому что я заебался разруливать твою бурную деятельность. Ты порой берегов не видишь. Совсем. Как что-то вдолбишь в свою отшибленную голову, и намертво. Какого хера опять в спорт вернулся? Адреналина в жизни не хватает? А о девчонке забудь. Она тебя к себе не подпустит.

— Я теперь еще сильнее хочу знать, Костя, в чем твой интерес к Ковалёвой. Явно не в автомобильном салоне, который вдруг оказался у нас на балансе. Ты никогда и ничего не делаешь просто так.

— Ян, — снова окликает Костя, когда я открываю дверь. — Неужели так зацепила? Даже с чужим ребенком примешь? — спрашивает он.

— Ты же однажды тоже принял такую. А потом оплакивал ее сына как родного, когда он умер. Разве не так?

Лицо Кости превращается в камень. В глазах лед. Гончаров коротко кивает на дверь, тем самым показывая, чтобы я убирался вон.

Вот и поговорили.

Надавили на болевые точки друг друга, оставив в душах осадок. Но хотя бы что-то прояснилось. А если докопаюсь до правды и узнаю, что Костя подтолкнул Шипиеву к тому, чтобы она со мной рассталась, и затем покрывал ее беременность и ребенка от Слуцкого, то не сносить Гончарову головы. Хотя нет. Обойдемся без рук. Отплачу ему той же монетой.