Вот только зверь этот… то есть Сфинкс, находился словно в каком-то состоянии. Были ли тому причиной полученные в сражении раны или погасший факел, я не знала. Просто показалось, что Сфинкс стал похож на зверя, потому что попал в капкан. Мучимый болью, он пытался отгрызть свою лапу, чтоб освободиться, а когда это получилось, словно одержимый он повел себя так, будто возжелал разорвать все, что было рядом, думая, что это оно поставило капкан и причинило ему боль. Но вот, все закончилось, а Сфинкс стоял и… и снова схватился за голову, начав неистово трясти ей и пронзительно рычать. Так кричала дичь, когда в ее тело вонзались стрелы.

В этот момент охнул Дорг, – живой, значит, – и Сфинкс незамедлительно посмотрел в нашу сторону. Его алые глаза не дали мне даже шанса заикнуться об этом Гулльвейг. И только когда Сфинкс направился к нам, набирая скорость, я содрала свой плащ с ее рук, осветив нас тусклым синим светом, в надежде, что это поможет. В довесок я щелчком пальцев зажгла свой, золотой свет на кольце. Сфинкс тут же остановился, заскулил, вновь схватился за голову, отступил, выгнулся и… упал, став прежним.

Я рухнула на колени без сил. Мимо пронеслась Гулльвейг, сказав мне что-то успокаивающее. Потом послышались рыдания, затем кто-то зажег новый факел, была еще какая-то возня…

– Бо-о-орилл, – всхлипывая, не один раз протянул Дорг.

– Мне жаль, – прошептала Гулльвейг.

Слова утешения я пропустила мимо ушей; я знала, что Борилл не выживет. Серж тоже был мертв, – от пожирателя живым редко когда уходили, тем более после непосредственного появления этой сущности.

Кто-то что-то еще говорил, потом я услышала треск огня, но и до этого не было дела. Я благодарила священный лес за то, что моя догадка относительно света сработала, смотрела на свои веснушчатые худые руки и думала о странном поведении багровых нитей, которых около Сфинкса раньше не было. Мое сердце внезапно отбило пару ударов. А после – снова замолчало.

– Ты в порядке? – я подняла глаза, на меня с беспокойством смотрела Гулльвейг, накидывая мне на плечи мой же плащ. Я отстраненно кивнула ей. – Пойдем, нам всем нужно отдохнуть.

Я послушалась скорее рефлекторно: поднялась на ноги, застегнула плащ, надела поглубже капюшон. Если и дальше сидеть без дела, то отсюда мне не выбраться и за новую работу не взяться. А, значит, ни денег, ни новых книг и знаний я не получу.

Когда мы подошли к костру, около него сидели Дорг, который что-то рисовал, и Сфинкс. Помятый, уставший, но живой и… вполне себе человечий на вид. Он снова был в капюшоне и без всяких нитей магии! Я очень хотела, чтобы сейчас он поднял на меня глаза, и я смогла заглянуть в них. Но он этого не сделал, продолжая задумчиво смотреть на костер. Тогда я оглядела остальных. Они были подавлены и тоже смотрели на огонь. Не знала, что моя любимая стихия успокаивала и прочие расы. В лесах ее боялись.

Сев рядом, я протянула к костру руки и стала греться. Холод я не любила, но из-за состояния моего тела я часто мерзла.

– Может, объяснишь нам, что это было такое? – робко прервала молчание Гулльвейг.

– Не думаю, что сейчас для обсуждения этого подходящие время и место, – резко ответил Сфинкс.

– Но ведь… разве это неважно?

– Сейчас – нет.

Сфинкс говорил так, словно рассекал рапирой воздух. Но Гулльвейг настаивала на ответе. Не из робкого десятка оказалась.

– Если мы собрались путешествовать вместе, стоило предупредить нас о…

– Предупредить о чем? О том, что один из членов нашей временной команды окажется поглощен кем-то? – Сфинкс сделал особый акцент на слове «временной» и продолжил, – предупредить о том, что столкнемся со смертью в шахте, которую теоретически излазили вдоль и поперек?