– Вот мы и пришли. – Она объехала лужу и остановилась посреди аллеи. – Смотри, это склеп семейства Кёниг.

На этом участке аллеи один за другим в ряд выстроились несколько склепов. Благодаря колоннам и аркам они напоминали маленькие греческие храмы, обветшавшие и поросшие мхом. Склеп Кёнигов немного выделялся из общего ряда. Он казался больше остальных, с сужающимися воротами из тёсаного камня и дверью посередине, которую обрамляли две колонны с каменным фронтоном, где была высечена фамилия Кёниг. Склеп украшали многочисленные рельефы, а наверху красовался ангел размером с ребёнка. Он прислонился к птице с женской головой. Массивные когти птицы крепко вцепились в парапет.

– Знакомьтесь. Та самая мрачнейшая женщина-птица. Выглядит почти так же, как на твоей картинке. – Матильда подкатила меня ещё чуть ближе. – Только волосы у неё тут гораздо красивее: изящная плетёная коса из камня и мха.

Я задрал голову и уставился на скульптуру. В моей памяти вдруг отчётливо всплыли высокие пронзительные крики, которые преследовали меня в ту ночь, пока я перепрыгивал с крыши одного гаража на крышу другого.

Меня захлестнула волна ярости: «Какие шансы, скажите на милость, у меня могли быть против такого зверя? Сейчас у дедули в шляпе и его монстра задача вообще упростилась – я даже не могу подняться со своей инвалидной коляски. И виноваты в этом они».

На каменном лице не дрогнул ни один мускул, сколько бы я ни сверлил его мрачным взглядом. Зато на другой могиле краем глаза я уловил какое-то движение и тут же резко повернул голову. Но это оказалась лишь ещё одна статуя в человеческий рост: мужчина в цилиндре, монокле и фраке из бронзы. Казалось, будто он поднял руку и постучал пальцем по полям цилиндра. Мужчина застыл в таком положении. Я вздохнул.

«Конечно, он застыл. Он же статуя. Мало мне того, что деревья и кусты строят мне рожи, а дедуля в шляпе рыскает где-то поблизости».

Я снова оглянулся. Но ничто не предвещало беды: за несколько метров от нас на скамейке сидел ещё один престарелый господин и читал газету, две женщины катили детские коляски, а под бронзовой статуей с цилиндром и моноклем прохаживался чёрный дрозд. Может, как раз движения этой птицы я уловил краем глаза. На плече скульптуры красовалось несколько белых пятен, очень напоминавших птичий помёт.

– Хочешь посмотреть на другие могилы? – спросила Матильда. – Могу показать классную смерть с косой и ангела, который выглядит прямо как А'нгела Мéркель.

Я снова поднял глаза на застывшую женщину-птицу, чувствуя, как мной овладевает горечь разочарования. В то же время я злился сам на себя.

«Чего я, собственно, ожидал? Что статуя оживёт и заговорит? Что кто-то оставит мне послание? Секундочку…»

Прямо под фамилией мелкими буквами была высечена ещё одна надпись. Я обнаружил её только сейчас.

«Может, это действительно послание для меня?»

– «Dum tempus habemus operemur bonum», – с трудом разобрал я. – Слушай, ты, случайно, не знаешь латынь, Марти… Матильда?

– Нет, не знаю, но смартфон нам поможет, – сказала Матильда.

– Это девиз семьи Кёниг. – Господин на скамейке, который прежде читал газету, встал и подошёл к нам. Он дружелюбно улыбался.

Вблизи он не казался таким уж старым. Наверное, это его борода, словно у Санта-Клауса, ввела меня в заблуждение. Не считая седой бороды и густых волос, никакого сходства с Сантой я больше не заметил. Мужчина был высоким и худощавым, одет в элегантное серое пальто, в руке он держал закрытый зонтик, который использовал в качестве трости. Его тонкое лицо с длинным крючковатым носом и тёмными глазами под густыми бровями почему-то показалось мне очень знакомым.