– Это – промотать, – сказал Кейс.

Первого «нового» Кейс увидел через два дня после просмотра обзора, подготовленного «Хосакой». «Новые», как он рассудил, были осовремененным вариантом «Больших ученых» времен его собственной молодости. В ДНК молодежи Мурашовника, очевидно, было заложено нечто такое, что хранило в себе и с определенной периодичностью воскрешало различные типы короткоживущих субкультур. «Новые пантеры» были новой версией «Больших ученых», с поправкой на технологию софтовых микромодулей. Появись все это лет на пять-десять раньше, «Большие ученые» с ног до головы утыкали бы себя гнездами с модулями. Именно таков был их стиль, и почти эта манера была характерна для «Новых». «Новые» были наемниками, любителями розыгрышей и нигилистами-технофетишистами.

Первый их представитель, объявившийся перед Кейсом в дверях чердачных апартаментов с коробкой дискет от Финна, оказался очень вежливым юношей по имени Анжело. Его лицо, узкое, симпатичное, с гладенькой кожей – пересаженная ткань, выращенная на коллагене и полисахаридах из акульих хрящей, – было, тем не менее, одним из самых жутких произведений пластической хирургии, какие Кейс видел за свою жизнь. Когда Анжело улыбнулся, явив бритвенно-острые клыки какого-то крупного хищника, Кейс испытал облегчение. Трансплантация зубных зародышей – такое он встречал и раньше.

– Эти желторотики подают плохой пример, до добра это не доведет, – сказала ему после ухода «нового» Молли.

Кейс молча кивнул – он работал с айсом «Чувств/Сети», прощупывал его слабые места.

Вот оно, все, что ему нужно, его бытие и смысл жизни. Он забывал о сне. Молли оставляла для него на углу длинного письменного стола рис и пластиковые подносики с суси. Иногда его приводила в ярость необходимость отрываться от деки, чтобы воспользоваться биотуалетом, который установили в углу чердака. Кейс прощупывал бреши, узоры айса складывались и рассыпались перед ним, он с изящной непринужденностью огибал самые очевидные ловушки и кропил тропинку, которую протаптывал в обороне «Чувств/Сети». Радужные россыпи точек айса каждый раз было последним, что он видел перед собой, погружаясь в сон, а когда просыпался, держа в объятиях Молли, в розовых лучах рассвета, проникающих в комнату сквозь решетчатую раму окна, ему мерещились хитросплетения айса, и он сразу же шел прямо к деке и подключался. Он резал айс. Он работал. Он потерял счет дням.

Но иногда, когда он погружался в сон, особенно в те вечера, когда Молли отправлялась на свои разведывательные вылазки в компании «новых», образы Тибы возвращались и проплывали перед ним медленной чередой. Лица и неоновые огни Нинсея. Как-то раз ему привиделась Линда Ли, и он проснулся с ощущением неловкости от того, что никак не может вспомнить, кто она такая и что значила для него. В конце концов вспомнив это, он сел к деке, подключился и проработал двенадцать часов без перерыва.

На то, чтобы проделать лазейку в айсе «Чувств/Сети», у Кейса ушла примерно неделя.

– Я предполагал девять дней, – не скрывая удовольствия сказал Армитаж, когда Кейс изложил ему свой план налета. – Пожалуй, ты неплохо поработал.

– Начало положено, – сказал Кейс, улыбаясь в сторону монитора. – И работа действительно классная, Армитаж.

– Да, – согласился Армитаж, – но ты не зазнавайся. По сравнению с тем, с чем ты сразишься в ближайшем будущем, этот айс – просто детская игрушка.

– Любим и надеемся на тебя, Мама-кошка, – прошептал связник «новых». Его голос в наушниках Кейса напоминал модулированную мешанину статических разрядов.

– Атланта, Котята. Глаза – пошли. Пошли, как понял меня. – Голос Молли слышался несколько четче.