– Сестричка, ты меня совсем не знаешь.

– Ты хороший парень, Кейс. То, что с тобой случилось, называется просто неудачным стечением обстоятельств.

– А как насчет Армитажа? С ним все в порядке, Молли?

Робот-краб пополз в их сторону, медленно переваливаясь через гравийные волны. Его бронзовому панцирю могла быть вся тысяча лет. Когда до ноги Молли остался метр, кибер исторг узкий луч света, после чего на некоторое время застыл, анализируя полученные данные.

– Первое, о чем я всегда думаю, это моя обожаемая задница, Кейс.

Краб изменил курс, собираясь обогнуть сапог Молли, но она мягко и точно пнула робота – серебряный мысок лязгнул о панцирь. Кибер упал на спину и задрыгал в воздухе бронзовыми лапками, но очень быстро перевернулся и пополз дальше.

Кейс присел на один из валунов и поводил ногой, поправляя нарушенную его следами гармонию гравийных волн. Поискал в кармане сигареты.

– В рубашке, – подсказала Молли.

Кейс выудил из пачки «Ехэюань» согнутую сигарету, и Молли дала ему прикурить от изящной хромированной немецкой зажигалки, похожей на принадлежность хирургического кабинета.

– Ну что ж, я скажу тебе. Армитаж сейчас на коне. Сейчас он при больших деньгах, у него таких никогда раньше не было, и с каждым днем получает все больше и больше. – Кейс отметил напряжение в ее голосе. – Или, возможно, не он, а тот, кто стоит за ним… – Молли пожала плечами.

– И что это означает?

– Точно не знаю. Я знаю только, что понятия не имею, кто он и на кого мы с ним работаем.

Кейс заглянул в ее сдвоенные зеркальца. В субботу вечером, покинув «Хилтон», он вернулся в «дешевый отель» и проспал десять часов кряду. А потом долго и бесцельно бродил вдоль охранного ограждения порта, разглядывая чаек, кружащих над волнорезами. Если Молли и следила за ним, то делала это мастерски. Ночной Город Кейс обошел стороной. Дождался в капсуле звонка Армитажа. А теперь сидел в этом тихом больничном дворике в обществе девушки с телом гимнастки и руками фокусника и ждал вызова на операцию.

– Прошу вас, пройдите, сэр, анестезиолог ждет.

Лаборант кивнул, повернулся и, не дожидаясь Кейса, направился обратно к зданию клиники.

Леденящий запах стали. Морозные пальцы ласкают его спину.

Он, потерянный, такой маленький в этой бескрайней тьме, руки наливаются холодом, образ собственного тела блекнет на фоне неба цвета телевизионного экрана…

Голоса…

И сразу – черный огонь в ветвящихся корневищах нервов, боль, перехлестнувшая пределы всего, чему имя боль было дано…

Лежать спокойно. Не шевелиться.

И Рац был здесь, и Линда Ли, и Вейдж, и Лонни Зон. Сотни лиц из неоновых джунглей, моряки, дельцы и шлюхи оттуда, где небо – отравленно-серебристо, а череп – тюрьма.

Черт побери, да не ёрзай.

Где небо блекнет, превращаясь из шипящей мешанины статических разрядов в иноцветие Матрицы, и где на нем сверкают сюрикены, его звезды.

– Да тише же, Кейс, мне нужно попасть тебе в вену!

Она сидела у него на груди и держала в руке голубой пластиковый шприц.

– Черт, если ты не будешь лежать спокойно, я тебе горло перережу! В тебе еще до черта ингибиторов эндорфинов.

Очнувшись, Кейс обнаружил, что рядом с ним в темноте лежит она.

В шее было неприятное хрусткое ощущение. В спине отстраненно пульсировала боль. Образы возникали и рассыпались: мельтешение видов Мурашовника, купола Фуллера, туманные фигуры двигаются мимо по затененным мостам и эстакадам…

– Кейс? Сегодня среда, Кейс.

Она пошевелилась, повернулась, перевесилась через него. Ее грудь на мгновение прижалась к его руке. Он услышал, как она откупорила бутылку с водой и сделала несколько глотков.