В то время как Высший Консорциум рисовал свои планы на масштабах мировой экономики и социальных структур, профессор Павлов следовал совсем иной карте – карте научного стремления и личных амбиций, лишённой политических оков.

– Этот Павлов, он не понимает, как мир устроен, – сказал один из старейших сотрудников Консорциума, морщась при упоминании его имени. – Его идеи о симбиозе человека и машины… Они опасны, потому что непредсказуемы.

С другой стороны, в свете тусклых ламп своей лаборатории, Виктор Александрович нарисовал мечту. Он стремился не к контролю, а к гармонии, не к подчинению общественного разума, а к его раскрытию посредством Талоса. В его целях читалась романтика прогресса, доводов науки ставившихся выше корыстных целей консервативных структур.

– Но нужно признать, у него есть сторонники. Его энтузиазм зажигает людей, а это может быть нам и на пользу, – размышлял Краснов, ухватившись за мысль о возможных преимуществах для Консорциума.

Между линиями финансовых отчётов и графиков социального влияния начиналась и иная действительность – мир, где новаторские идеи профессора Павлова сияли ярко, вызывая тревогу в сердцах хранителей старого мира. И в каждом эхе их обеспокоенности читался вопрос: «А что, если он откроет дверь в мир, где наш консерватизм останется в прошлом?»

На закрытых собраниях Высшего Консорциума, где каждое слово взвешивается, как алхимическое золото, поступила информация от людей, внедрённых в академическую среду. Они сообщили о последних разработках Виктора, и на глазах Морозова промелькнул холодный свет раздумий.

– У Павлова появились новые сторонники, и он приближается к критическому прорыву с Талосом, – произнёс агент, скрывавший своё лицо в тени. Слова эхом отразились в просторах зала, заставив его жителей напрягаться.

– Мы не можем допустить, чтобы его усилия ослабили нашу позицию, – продекларировал Александр Григорьевич, губы его сжались тонкой линией. – Начнём кампанию по сбору информации, чтобы узнать, насколько далеко он зашёл, и определить точки для вмешательства.

Софья Валентиновна, всегда акцентирующая внимание на предотвращении рисков, подхватила:

– Нужно создать сеть влияния вокруг его проекта. Подкупить, убедить, склонить на свою сторону тех, кому он доверяет.

Вадим Петрович тихо, но решительно добавил:

– В то же время, мы должны стимулировать сомнения в прессе и академических кругах о его исследованиях. Дискредитируем его методы, чтобы общественность задумалась об истинных целях Павлова.

Концепция действий стала ясна – Консорциум двинется вперёд с серией ходов, которые тонко, но неотвратимо поставят под угрозу проект «Талос». Они окружат Виктора сетью стратегий, будь то поощрение его окружения усомниться в его мечте или непрямые атаки на его репутацию и добросовестность. Скоро каждое его движение будет проверяться и подавляться игрой, в которую он даже не подозревал, что вовлечён. Это будет танец проверок и балансов, тщательно отрепетированный Консорциумом, чтобы сохранить их вечное и непреклонное правление.

Александр Григорьевич Морозов стоит у окна, глядя на огни города, что похожи на рассеянные звёзды под его властью. В его мыслях постепенно разворачивается план – план, который требует хладнокровной точности и хитроумия.

– Мы должны действовать не спеша, но решительно, – шепчет он сам себе, обдумывая каждый шаг.

В далекой лаборатории профессора Павлова сцена гораздо теплее – свет проливается через окна, отражаясь от хромированных машин и аппаратов. Виктор смотрит на свой последний прототип, ухмыляясь от внутреннего удовлетворения.