Конечно, ты скажешь, как я могла заставлять свою дочь делать то, что она делала, и быть той, кем она была. Понимаю, это жестоко, но так было нужно. Хотя не буду я оправдываться, потому что моя доброта – это всего лишь маска, и только ты и Райса были моими отдушинами и моей радостью.

Все, если можешь, прости меня за это, если не можешь, это будет твой выбор, который я не буду осуждать. Но прошу тебя присмотреть за Райсой, чтобы она не наделала глупостей, она ведь только тебя и слушает…»

Нэй вздохнул, а на глазах вроде слезинки появились. Прикрыл веки, вспоминая то время.

* * *

Это было четыре года назад.

Начав свою службу, Нэй не остался без информации об Орсе и ее окрестностях, которой его время от времени снабжала Райса, присылающая ему довольно подробные письма. Ее эпистолярный талант был удивителен и многогранен, отчего Нэй был в курсе всех новостей, сплетен и слухов вокруг, случающихся в этом достопримечательном и почти родном ему городе.

Но, как оказалось, Райса не всеми новостями делилась с Нэем. Точнее, скрывалась всего одна, но какая!

Мелиса…

Она, оказывается, тяжело болела. Давно. И если уж Селистер не заметил, то Нэю и подавно было невозможно заметить.

Впрочем, кризис болезни развился у Мелисы уже после того, как Нэй ушел служить в Граничный патруль, и так захватил тело женщины, что съел ее за несколько лет.

Она еще пыталась держаться и только через несколько лет борьбы в одиночестве, наконец, призналась в своей болезни Райсе, а та потянула ее к самому Селистеру. После лечения Нэя они стали хорошими знакомыми, и Райса время от времени консультировалась у целителя по поводу женских болезней и капризов.

Но это обращение запоздало. Сама болезнь – диабет или сахарная болезнь, как его тут называли, отягощённый арукой (клякса или рак на лигурийском) желудка, уже перешли в последние стадии, и Селистер диву давался, как вообще Мелиса жила все эти годы.

Как оказалось, употребляла она морку – смесь нюхательной соли, растолченных в мелкую пыль белых или молочных аккумов, и порошок костей тварей Королевского леса. Но всем было известно, что морка не лечит, она просто снимает боль – не более того. Но на все вопросы, почему Мелиса так себя запустила, а не обратилась за помощью и лечением раньше, та только пожимала плечами.

В общем, последние полтора года она почти безвылазно пролежала в клинике Селистера. Тот пытался исправить положение, но даже его магической силы, мертвых порой воскрешающей, на Мелису не хватило. Болезнь упорно тянула ее в объятья смерти, и энергия целителя только могла замедлить этот процесс.

Всего этого Нэй не знал. Райса и словом не обмолвилась, точнее, она писала, что с Мелисой все хорошо и прекрасно, и она, и все девчонки ее прекрасного дома в прекрасном состоянии. Не верить Райсе у Нэя причин не было, поэтому он как-то и не думал что-либо проверять.

Поэтому письмо, в котором Райса писала с извинениями о смертельной болезни своей хозяйки, матери и друга, оказалось совершено неожиданным. Как обухом по голове. Мелиса просила ничего не писать Нэю, боясь, что тот сорвется, сбежит, дезертирует ради того, чтобы найти какое-нибудь лекарство, чтобы спасти Мелису. Вот она и тянула до конца.

А ему что делать?

Был он лучшим муляр-ташем, но это не значило, что все и вся ему открыто. Чтобы выбить отпуск, пришлось попотеть. И на полковника надавить тут помог и Леомираис, с которым Нэй уже сдружился, а особенно Артур Мосли, который оказался в нужном месте в нужное время. Снова небольшой скандал, видимо, интриги Мирминора так на Принцев действуют. Немного шантажа уже со стороны Нэя, сославшись на болезнь не выходить в патрули несколько раз подряд. И даже исчезнуть на пару дней, напугав всех тем, что это мог быть побег со службы – самоволка.