Ну-ну…

– Зато действенные. Любую истерику гасят на раз.

– Я не истерила и вполне была спокойна, если тебе интересно, – дергается. – Просто решала проблему всеми доступными мне методами. А что? Что мне было делать? У ворот ночевать? А завтра? У меня сел телефон, ни одну службу не вызвать, а эту железку явно заклинило…

– Не заклинило, – бросаю, наблюдая, как пальчики девушки по футболке под курткой скользят, опуская задравшийся край. Туда бы и моим рукам…

Нервничает. Не в своей тарелке себя ощущает. Кайф! Но никогда, ни за что, ни под какими пытками в этом не признается. Так было всегда. С ней только на ощущениях и инстинктах. Не девушка, а ребус! Сборник кроссвордов. Причем китайских, где ни тютельки не понятно, на кабздец, как интересно.

– То есть “не заклинило”? Ты прекрасно видел, что я открыла замок, но воротам хоть бы хны.

– Там затвор потайной, который ключом не открыть.

– Чего? Ты-то откуда знаешь? – морщит нос.

– Я его и устанавливал.

– Зачем?

– По просьбе Марты Александровны, не тормози, конфетка, – вылетает раздраженней, чем мне бы того хотелось.

– И зачем бабушке нужен был потайной затвор?

– От братца твоего. Я удовлетворил твое любопытство?!

– А раньше ты не мог мне об этом сказать?! Например… сразу!

Улыбаюсь, подмигивая:

– Тогда было бы скучно.

– Гренадер! – топает конфетка возмущенно.

Подхожу к калитке, рассматривая замок, кивая и протягивая руку:

– Иди сюда.

– Сейчас, бегу и спотыкаюсь, – отбивает мою ладонь. – Не пойду. И вообще, я тебе не собака, на команду “к ноге” не отзываюсь.

– Серьезно, Тони?!

– Вполне. Открывай и можешь быть свободен.

– Я-то открою, а тебе надо дальновидней быть! Затвор автоматический и срабатывает при каждом закрытии ключом. И это сегодня я дома, а завтра уеду на работу, делать что будешь? Плясать у калитки до моего приезда? Или снова полезешь через забор?

Кулагину перекосило от злости. Эту борьбу в ее глазах между “хочу” и “надо” – надо было видеть, как ангел и демон на плече. Благо, в итоге разум взял верх, а то с ней это случается редко. Тони подошла. Как к голодному шакалу, опасливо и без резких движений. Так и хотелось рыкнуть, чтобы вздрогнула, но без толку. Эта не из пугливых, а просто осторожничает.

– Показывай.

Замирает в шаге от меня. Расстояние вытянутой руки, с которого в темноте точно ничего не увидеть. Да и фишка в том, что тут его и не разглядеть. Его ощущать надо. Так что нет, конфетка, так не пойдет.

Тяну руку и бесцеремонно двигаю ее к себе. Хватаю сопротивляющиеся пальчики. Руки нежные, мягкие, кожа – чистый шелк…

Блть.

– Обязательно так близко, Волков?

– Не гунди, Кулагина.

– Ты-таки нашел способ меня облапать! Второй раз за вечер! – дергается, вырывая руку. Но куда там. Мои пальцы крепко фиксируют ее запястья.

– Слишком много чести. Смотри…

Возня с замком оказалась недолгой, а Кулагина ученицей способной. Даже общая тахикардия и невроз от близости друг друга не способствовали продлению момента. А жаль. Я уже как-то согрелся с ней в обнимку, а она разомлела. Это был почти идеальный момент.

Почти!

Потому что неожиданно для нас обоих в ночной темноте прозвучало до зубного скрежета бодрое:

– О, приветик!

Оглядываюсь.

Ру…

– А вы чего тут делаете, м-м? – щурит глаза мелочь в зеленой толстовке. Стоит, с пятки на носок перекатываясь в своих школьных кедах, и лыбится. Кулагина на минималках, ей богу!

“Оригинальная” же Кулагина рядом со мной нехило напрягается. Подбирается вся, не шевелится и не дышит, будто перед ней не детеныш, а звереныш. К тому же зубастый и неконтролируемый. Хотя по сути своей так оно и есть.

– Двери открываем, Ру. А вот ты с какой радости еще не спишь?