– Помогите надеть лыжи. Раз уж вы здесь.

Около нее, сойдя с тропки, я провалился в снег по колено. Она ойкнула и жалобно сказала:

– Ну, вот! Вы простудитесь теперь, ведь у вас полные ботинки снега. А виновата в этом только я. Простите!

– Да, бросьте вы! Какая может быть тут простуда. Дом рядом, – успокоил ее я и, нагнувшись к ее ногам, скоро закрепил ее ботинки в металлических лыжных креплениях. Над собой я слышал ее дыхание.

– Ну, я поехала. Спасибо.

Она не торопясь уходила от меня, не оглядывалась ни разу, словно я не оставался стоять на тропке, а я не уходил, опасаясь, что она оглянется и, не увидев меня, расстроится, или, просто, ее отношение ко мне изменится в худшую сторону. Она дошла до опушки леса, так ни разу не оглянувшись, и вскоре исчезла между деревьями. Только тогда я направился домой.

Всю зиму я с нетерпением ждал весну, не ту весну, которая мокрая, грязная, остро пахнущая талыми водами, а ту, которая заставляет распускаться кусты и деревья. Ждал ту весну, которая заставляет цвести зеленые лужайки и, в конце концов, заставит женщин раздеться и подставить свои бледные тела под солнечные лучи.

Снег сошел в марте, но апрель был настолько прохладен, если не использовать слово – морозен, что к маю, ни на одном дереве еще не распустились листочки. Тепло пришло только в первых числах мая, но никто не роптал, куда деваться – Сибирь, матушка. Бывало и хуже.

Ранним теплым весенним утром я вновь оказался позади незнакомки и был глубоко разочарован, увидев впереди себя красивую женскую фигуру, испорченную и увеличенную брюками цвета индиго. Правда, вторую верхнюю половину тела прикрывала красивая и аккуратная курточка, но и она не меняла общей картинки. Я, даже, постарался обогнать ее, как можно быстрее, чтобы не разочароваться полностью.

Вот так, вот, женщины преобразились, превратились наполовину в мужчин, добившись отмены ограничений по признаку пола. Вот они, результаты эмансипации женщин. Помните, как в фильме «Гусарская баллада» говорил Кутузов, накалывая крест на грудь мундира Шурочке: «Девчонкой был бы краше». Приятнее было бы посмотреть на голые красивые ножки женщины, простирающиеся от крохотной юбочки до самых каблучков обуви. Тут уж есть на чем остановить свой взгляд, чем полюбоваться.

Вечерние часы в будни и целиком все дни отдыха приходится проводить на огороде. Нужно наверстывать с землей. А между тем, в палисаднике около домика, где наш огород, начали набирать цвет ландыши – настоящее чудо природы – нежное и прелестное.

В будни приходилось выходить на работу вобрез, после работ на земле, долго не мог уснуть, а утром стал просыпать. По-видимому, из-за этого свою незнакомку не приходилось совсем видеть. Какая там она стала? Неужели не сбросила с себя этот цвет «индиго». Посмотреть бы на нее, хоть краешком глаза взглянуть на нее, скинувшую с себя брюки.

Возвращался с огорода поздненько, людей на улице в это время уже не было, нет ведь еще летнего тепла, по вечерам становится прохладно, а к утру, неделю только, как нет заморозков.

Я с нетерпением ожидал того момента, когда передо мной появится моя красавица. Я уже знал ее имя, но только понаслышке. Кто-то, однажды, при мне окликнул ее: «Рита!». Она в ответ помахала рукой какому-то мужчине и изменила направление своего движения, направляясь к нему. Мне, в тот момент, стало немного горько, что она идет не ко мне. Но это было когда-то, а теперь я с нетерпением жду ее появления. Прошли дни, стало гораздо теплее. В палисаднике расцвели ландыши. Я, ежедневно, после работы на огороде, по обыкновению, выбирал три самых крупных и полностью расцветших ландыша, срезал их вместе с крупными листьями, и нес домой, чтобы порадовать жену этим бело-зеленым букетиком.