А потом мы решили, что устранения пороков для нас мало. Так и начался период внедрения массового использования искусственных частей тела и о́рганов для удобства, а затем для забавы или «крутости». Последнее десятилетие люди все чаще подвергали свои тела «улучшениям». Увлеклись новыми возможностями, стали относиться к сложным и небезвредным манипуляциям как к обмену старого смарткомма на новый. Улучшенное зрение, более мощное сердце или легкие. Ходящие без устали, пока не закончится заряд, ноги. Мы пришли к тому, что немалая часть людей была готова добровольно поменять здоровые конечности на роботизированные. Количество киборгизированных людей не стало в тысячи раз больше, только по причине дороговизны. Произошло глобальное изменение сознания человечества. И это пугало.

В моем окружении осталось незначительное количество тех, кто не захотел оптимизировать и заменить хоть один о́рган в своем теле, словно люди забыли о важном нюансе – передумать и вернуть все назад будет невозможно.

Моя семья была довольно старомодной и гордилась приверженностью к натуральности. Главная причина была в том, что мы знали о последствиях таких «улучшений», но куда больше нас страшили те, о которых мы еще не имели понятия. Слишком мало времени прошло с повальной киборгизации.

Корпорация отца мужа «Вентворт+» занималась аналогичной деятельностью, но они не тряслись над девственностью человеческого тела. Ввиду этого, Давид вмешался в свой организм больше, чем того требовали обстоятельства. Сначала вынужденно: семь лет назад из-за отравления тяжелыми металлами, его родные почки пришли в негодность, Давиду заменили отказавший орган на новый. Затем он поменял печень, выбрав новую с усиленной функцией детоксикации, памятуя, как чуть не погиб, наевшись глубоководной рыбы.

Спустя год после свадьбы, Давид пошел дальше. Следом за заменой внутренних органов, шла еще парочка операций по замене правого глаза и внедрению чипа в головной мозг, для более быстрого и эффективного взаимодействия с сетями и смартбуком. Давид работал в корпорации отца ведущим аналитиком: прогнозировал вложения и эффективно боролся с сокращением издержек компании. После вмешательств он стал проводить на работе основную часть жизни, полностью погрузившись в свои графики и уравнения. Но я не жаловалась, меня волновал только новый проект и ничего больше.

А сейчас я вероломно воспользовалась особенностями его киборгизированного организма.

Мой расчет был прост: усовершенствованным органам требуется около суток для утилизации следов химических веществ. Для уверенности, я выбрала препараты с наиболее коротким сроком выведения. Возбудители никак не могли повлиять на здоровье Давида, поэтому никому и в голову не придет брать его кровь или мочу на анализ в тот короткий период, когда еще можно обнаружить мельчайшие следы химии в его биологических жидкостях. Которой там никак не должно́ было оказаться.

Я не нашла иного способа заполучить свободу от навязанного брака. Кроме измены по условиям брачного контракта оставался один вариант – умереть. Но очевидно, мне не подходил этот способ, я очень любила жизнь и не была готова на такие радикальные меры по отношению к мужу.

Повторный звонок в дверь со скрипом вытащил мое уставшее тело из уютной постели.

– Ну что ему надо? Не мог до завтра подождать?! – ворчала я, плетясь к двери.

Мой короткий путь сопровождался новыми звонками и громким стуком. Я мечтала побыстрее избавиться от незваного гостя.

Как только я распахнула дверь, Давид без промедления шагнул внутрь, вынуждая меня отступить. Щелкнул замок. Сразу стало темно, я не собиралась приглашать мужа и не зажигала свет. Обреченно вздохнула и потерла лицо ладонями, понимая, что мне придется его выслушать, борясь со вселенской усталостью.