– Чем порадуешь? – сразу же отвечает мужчина.

– К сожалению, порадовать мне вас не чем. Ваш сын удалил видео еще до того, как нас доставили в участок. А мой отец сделает все возможное, чтобы мои показания исчезли или же были признаны ложными.

– Ну, что ж! Кирилл взрослый парень, раз он так поступает, значит это для него важно.

– Мне кажется, Севастьян Аркадиевич, что ваш сын просто заигрался в крутого.

Мужчина рассмеялся, его смех напомнил мне смех Тайманова, и мне вдруг стало грустно.

– В любом случае, Рита, спасибо тебе за попытку помочь, и за то, что не испугалась во всём признаться. Мой сын уважает честность, как и я сам. Попробую как-то исправить ситуацию по своим связям, хоть Кирилл и будет против. Ты же и сама понимаешь, что у него уже были приводы в полицию. А это очень и очень отягчает ситуацию.

– Севастьян Аркадиевич, дайте мне еще сутки. Пожалуйста. Я… у меня есть еще один вариант. Мне не хотелось бы им воспользоваться, но ситуация не оставляет выбора.

– Хорошо, Рита. Сутки я подожду.

А мне теперь предстоял разговор с отцом. Кто бы знал, как у меня от этого все переворачивается внутри. Но за свои поступки надо отвечать, поэтому сразу же отправляюсь в прокуратуру.

В коридоре встречаю Марину, она сверлит меня язвительным взглядом, который не обещает ничего хорошего. Отворачиваюсь от нее и прохожу мимо, в сторону кабинета отца, но даже спиной чувствую, что она продолжает смотреть. Даю себе установку не оборачиваться и целеустремленно следую к кабинету отца. Пару раз ударив в дверь кулаком, весьма не тихо, открываю ее, отец отрывает глаза от документов и смотрит на меня.

– Рита?

– Нам надо поговорить. Есть минутка?

– Да, проходи, – он настороженно смотрит, явно не ожидает от меня ничего хорошего. И он совершенно прав, то, что я собираюсь предложить, ему не понравится. Это не нравится и мне самой. Но отец не оставляет мне выбора.

– Слушаю тебя, – говорит отец, после того, как я расположилась напротив него.

– Я хочу, чтобы с Тайманова сняли все обвинения. Он ни в чем не виноват, и ты это прекрасно знаешь. Ты же прокурор! Ты должен сажать преступников, а не невиновных людей!

– Рита! – отец одарил меня уничижительным взглядом, – если ты пришла говорить об этом, то тебе лучше уйти и не злить меня.

– То есть обвинения с него ты не снимешь? – практически утвердительно спрашиваю я.

– Нет. И обсуждать это больше мы не будем.

– За что, папа? За что ты хочешь так с ним поступить?

– Этот ублюдок влез не в свое дело! И тебя настроил против родного отца! А ты на столько глупа, Рита, что даже этого не понимаешь, – слишком мрачно сказал отец.

– То есть в том, что у тебя шашни на работе виноват Тайманов? Так папа? – притворно спокойно спрашиваю я.

– Уходи, Рита. Ты меня не слышишь!

– Если ты не снимешь с него обвинения, я обо всем расскажу маме, сейчас же!

– Не смей ставить мне ультиматум! Ты еще сопля, чтобы это делать! Я твой отец, это я говорю тебе что делать, и ты должна это выполнять, а не перечить мне.

– Я пробовала поговорить с тобой мирно.

– Мирно? Ты заявилась с требованиями! А когда я сказал, что не выполню их – поставила мне ультиматум! Ты думаешь, рассказав все матери сделаешь лучше – давай валяй! Иди, расскажи ей все, и посмотрим, кто в этой истории пострадает больше всего!

– Какая же ты скотина! Я расскажу все маме! Как бы тяжело мне не было! А ты можешь катиться к своей Марине! И забудь, что у тебя есть дочь! – я рванула к двери.

– Рита, стой!

Я остановилась, но не обернулась.

– Хорошо. Я сниму с него все обвинения. Не говори ничего маме, – устало произнес отец.