– А что это за «непризраки» такие, о которых говорил тот дяденька? – спросила Сафи. – И отчего миссис Гальт так странно себя ведёт? Похоже, этим людям нужна наша помощь…
Кара обратила внимание, что руки Сафи при этом невольно дрогнули. Девочке не терпелось найти повод использовать гримуар.
– У нас своих проблем хватает, – возразила Кара. – Более чем хватает.
– Но разве тебе не интересно?
– У нашего папы времени в обрез. Ещё немного – и мы потеряем его навсегда. Мы не можем позволить себе отвлекаться.
Разумеется, это сразу положило конец всем спорам. Каре и самой не нравилось, как бессердечно звучали её слова – особенно теперь, когда миссис Гальт была к ним так добра, – но ведь кто-то должен был это сказать.
Тафф и Сафи расположились на кроватях, а Кара расстелила одеяло на полу, подтянулась как можно ближе к окну и развернула письмо Сордуса. Разбирать текст при свете луны было непросто, но это не имело значения: Кара и так знала письмо почти что наизусть.
– Что ты на него всё время смотришь? – спросила Сафи. – Разве ты его раньше не читала?
– Кое-что я пока не сумела разобрать. Почерк у Сордуса ужасный. А местами ещё и чернила размазались.
– Наверное, он просто отвык, – сказала Сафи. – Сколько веков он пробыл Лесным Демоном с руками-сучьями? Представляете, как непривычно ему было снова ощутить свои пальцы?
Тафф хихикнул.
– Ты чего? – спросила Сафи.
– Ну и разговорчики у нас!
– Тут много слов, которых я не понимаю, – продолжала Кара. – Может быть, я их просто не знаю, а может быть, это старинные слова, и так теперь вообще никто не говорит. Так что мне кажется, будто каждый раз, как я его перечитываю, я узнаю что-нибудь новое.
– Что, например? – спросил Тафф.
– Слушай, ложился бы ты спать, а? Вы оба.
– А я не устала, – сказала Сафи.
– И я тоже! – сказал Тафф. – Расскажи сказку, а?
Кара улыбнулась про себя, вспоминая те бесчисленные разы, когда она укладывала Таффа в постель, и эти их ритуальные споры из-за того, сколько сказок она ему расскажет. Всё-таки утешительно знать, что кое-что остаётся неизменным!
– Ну, поглядим, – сказала Кара, листая письмо. Каждый клочок бумаги был исписан вдоль и поперёк мелким, убористым почерком. – Вот он пишет о том, что произошло прежде, чем он создал гримуар для Евангелины. Когда Сейблторн ещё был школой, и Фадин ещё не был искажён и не превратился в Колодец Ведьм. Магия была благородным, чистым искусством и ценилась высоко.
Кара помолчала. Ей до сих пор с трудом верилось, что такой мир когда-то существовал. Это было похоже на сон.
– Риготт и Сордус были самыми многообещающими из учеников Сейблторна, и обучал их сам Минот Дравания, директор школы.
– Ты что хочешь сказать, что Сордус и Риготт были друзьями? – переспросил Тафф.
– На самом деле, я думаю, даже более, чем друзьями.
– В смысле?
– Фу-у! – протянула Сафи.
– Судя по всему, Минот был очень хорошим учителем. Он любил приводить учеников в Фадин и создавать для них головоломки, которые можно было решить только при помощи магии. Сордус им искренне восхищался. А вот Риготт – нет. Ей казалось, будто Минот ей не доверяет.
– И с чего бы это вдруг? – заметил Тафф.
– Отношения между ними становились всё хуже и хуже. Риготт то и дело нарушала правила, использовала опасные заклинания – запретную магию, – а Сордус постоянно её прикрывал. Ну, и кончилось дело тем, что она отказалась участвовать в чём-то, что называлось «Разделение».
– А что это? – спросил Тафф.
– Это такое испытание, которое должен был пройти каждый ученик Сейблторна, чтобы сделаться полноценным вексари.
Сафи села в кровати.
– Ты имеешь в виду, испытание могущества? Чтобы убедиться, достаточно ли они хороши?