Я улыбнулась. Родители никогда не позволяли мне самой за что-то платить. Они даже не знали о моей подработке в местном кафе. И хорошо, а то мать психовала бы в два раза больше обычного. А главное, постоянно проводила бы мне сеансы психоанализа. Ненавижу ее работу. Мне не нужен психолог, чтобы понять, почему я стремлюсь к независимости.

Что до моего отца, он зарабатывал на сделках, которые заключал по всему Лос-Анджелесу. Роль бизнесмена идеально ему подходила, но отнимала все свободное время.

Райли меня понимала, ее мать была такой же занятой, как и мой отец. В общем-то, именно благодаря им мы и познакомились много лет назад. Наши родители часто работали вместе.

– Мать все еще думает, что я на первом курсе, хотя прошло уже четыре года. Четыре года, женщина.

В отличие от моей мамы, мать Райли не особо волновалась насчет образования дочери, да и ее жизни тоже. Рыжик была свободна как ветер, и я почти завидовала ей. Я-то каждый день получала кучу звонков от мамы, которая спрашивала, что я делаю, с кем была, не слишком ли поздно возвращаюсь домой. Пусть она и находилась за тысячи километров, но мне казалось, что мы живем вместе. Это было практически невыносимо.

Когда я была помладше, родители были довольно строги со мной: никаких парней, никаких вечеринок, ночные тусовки не чаще двух раз в неделю. Если я уходила гулять, то на следующий день должна была отсиживаться дома.

Вот это были времена…

– А если ты встретишь в Лос-Анджелесе своего бывшего? – лукаво спросила Райли.

Сердце екнуло. Не то чтобы он был «бывшим», но я сразу подумала о нем.

Бен. Бенджамин. Дженкинс.

– Вряд ли я встречу его когда-нибудь, – наконец прошептала я, складывая одежду.

– Но ты бы хотела?

– Нет.

Я не хочу его видеть, ведь он… Нет. Не хочу его снова видеть.

Я слишком сильно надеялась, что встречу его. Но прошло время, а он так и не объявился.

– Ты слишком злопамятна, Изабелла, – проворчала Райли, закатив глаза.

– Наоборот, мне бы побольше злопамятности! Он просто исчез без предупреждения, – напомнила я, нахмурив брови.

Райли скрестила руки:

– Да, но, может, у него была веская причина! Откуда тебе знать?

Не знаю, но все же…

– Знаешь, у людей есть такая штука, как умение разговаривать. Даже если бы мы не встречались, он должен был хоть что-нибудь сказать! – сердито возразила я.

Она сползла на пол. Возможно, ей не понравились мои слова, но я оставалась при своем мнении.

– До чего же ты упрямая, – бросила она, разглядывая потолок. – А что, если он умер?

– Тогда его кузен сообщил бы мне.

В этом я уверена.

– Эш?

– Он самый.

В старшей школе я не общалась с Эшем. Мы редко разговаривали, но он точно дал бы мне знать, случись что с его кузеном. Вот только он тоже пропал через два дня после исчезновения Бена…

– Интересно посмотреть, как он сейчас выглядит. Чем мы старше, тем красивее, – сказала Райли; ее глаза сияли. – Так что он, наверное, стал моделью в «Кельвин Кляйн»!

Ее восторженность рассмешила меня. У меня в телефоне до сих пор была фотография Эша, которую прислал Бен, – Эш спит у себя в комнате на диване. Райли по уши влюбилась в эту фотографию и попросила никогда ее не удалять. Признаем честно, Эш был офигенно красив. Вот только в то время я питала большую слабость к черным волосам и веселой улыбке его кузена.

– Пойду в душ, – сообщила Райли. – Предупреждаю: вечером мы идем гулять!

Я нахмурилась. Мне казалось, у нас сегодня киношные посиделки.

– Мы же собирались остаться?

– Не люблю долго сидеть дома: меня это угнетает. Если однажды начнется пандемия и придется заточить себя в четырех стенах, я уже через два дня не буду знать, чем заняться.