– Вы целитель? – спросила я удивлённо.

Он развёл руками.

– Нет. Точнее, не совсем. Просто имею богатый опыт в разных областях, в своё время пришлось учиться всему понемногу. Как таковой, узкой специализации у меня нет, но восстанавливать энергетические каналы у выгоревших магов мне приходилось неоднократно.

– Как же вы их сращивали? – мне и впрямь стало безумно интересно, даже страх отступил. – Я как-то пыталась, искала способы, перечитала уйму книг, но везде писали, что разорванный энергетический канал восстановить нельзя.

– Расскажу, если останешься здесь, пока не сядет солнце, – улыбнулся Артиул, а в его глазах блеснула хитринка. – Кстати, это моя страшная тайна. Но тебе я готов признаться.

– Не нужно, – я позволила себе усмешку. – Я рабыня. Если мне прикажут выдать все ваши секреты, у меня не останется выхода: либо ответить правду, либо ошейник меня убьёт.

Вергонец перестал улыбаться, а во взгляде его появилась досада, граничащая с жалостью.

– И всё же я расскажу тебе. Надеюсь, специально болтать об этом ты не станешь, – ответил он.

– Глупо, – вырвалось у меня. – Неужели компания рабыни сто́ит такого риска?

– Сто́ит, – он качнулся с пятки на носок. – Оставайся. Кстати, если кто-то узнает о нашей встрече и попробует тебя наказать, можешь смело заявить, что выведывала секреты у врага.

Он сказал это с лёгкой усмешкой, которая показалась мне хоть и холодной, но не опасной. И тогда я решилась.

– Ладно. Пусть будет так. Останусь, – проговорила я, поражаясь своей смелости. – Но только ради науки. Мне, действительно, очень интересно, каким образом можно срастить каналы.

Я обошла вергонца и, сев с краю лавочки, с наслаждением вдохнула вечерний воздух, а Арт разместился с другой стороны, оставив между нами довольно больше расстояние.

Закат сегодня и в самом деле оказался особенно красивым. В его красках играли переливы алого, оранжевого, даже фиолетового. Эти оттенки сияли в редких облаках и отражались на макушках гор, наполняя мою душу светом и теплом.

И я откровенно наслаждалась красотой заходящего солнца… ровно до тех пор, пока не заметила, что мой сосед по лавочке с интересом смотрит не на небо, а на меня.

Бросила на него несколько укоризненных взглядов, надеясь, что он устыдится своего слишком пристального внимания к моей персоне и отвернётся, но разглядывать моё лицо ему почему-то было интереснее, чем наблюдать за тем, как светило прячется за макушками гор.

– Ты пропустишь всё самое интересное, – проговорила я и даже рукой указала в сторону заката.

Вергонец улыбнулся, причём открыто и, кажется, искренне.

– Мне приятно, что ты перестала «выкать», – заметил он. – А закат сегодня хоть и интересный, но смотреть на тебя мне нравится больше. Ты красивая, Элин.

– Не надо, – на меня после этих слов будто опустилась огромная тяжёлая туча, даже великолепие природы перестало радовать.

– Но это правда, – возразил вергонец.

– Я рабыня. Тень. Преступница. Вот что ты должен видеть в первую очередь, – печально напомнила я ему. – И не смотри на меня, как на девушку. Развлечься со мной у тебя не выйдет, хозяин ещё в первые дни отдал мне приказ, что…

Я оборвала сама себя. Конечно, я помнила дословно, что он тогда сказал, но повторить это вслух никак не могла. Слишком грязно звучали те слова, слишком отвратительно было применять их к себе.

– Ты всё неправильно поняла, Элин, – твёрдо и уверенно проговорил Арт. – Я просто любуюсь тобой. Когда ты смотришь на закат, то становишься совсем другой. Лицо расслабляется, кожа сияет, губы не кривятся в горькой усмешке, в глазах – покой. Это и вправду очень красиво. И не думай обо мне плохо, я просто хочу с тобой подружиться. Без подтекстов и развлечений в том смысле, который ты вложила в это слово. И… даже думать не хочу, что именно приказал тебе хозяин. Но, получается, та блондинка не первая твоя хозяйка?